– Напрасненько, – повторила Строка.

– Почему это напрасненько?

– А ты не знаешь?

Зимин покачал головой.

– В нем же бомба, – усмехнулась Строка. – Тактический заряд.

– Какая бомба? – не понял Зимин.

– Обычная, атомная.

– Зачем? – вздрогнул Зимин. – Зачем в нем бомба?

– А кто его знает… Да ты не бойся, еще ни один пока не взорвался. Так что, может, это и не бомба вовсе, а муляж. Слушай, Зимин, давай чаю, что ли, попьем? Надо чай пить как можно чаще, чтобы вода из организма не уходила. У меня сахар есть…

Зимин принялся разводить костер. Собрал сухой травы, подпалил. Строка притащила бурдюк, чайник и большой кусок сахара. Вскипятили воду, стали пить чай. Верблюд все бегал и бегал, Игги устал и не бегал, бродил по округе, выискивая свежую травку.

– Строка, – спросил Зимин негромко, – я вот у тебя поинтересоваться хотел…

– Поинтересуйся, – Строка захрустела сахаром.

Зимин дунул в стакан, выдул былинку. Затем все-таки сказал:

– Ты не знаешь случайно… ну… одну девчонку. Ее Лара зовут…

Строка усмехнулась. Зимин покраснел и отвернулся.

– Втрескался? – спросила она.

Зимин промолчал.

– Втрескался в Лариску, что ли?

– Да нет, конечно. Просто это… У нее одна моя вещица осталась…

– Это ты тоже зря, – Строка подмигнула Зимину. – Зря в нее втрескался. Хотя в нее все втрескиваются….

Зимин услышал зависть. Впрочем, подумал он, это же нормально, девчонки всегда друг другу завидуют, такие уж они.

– Так вот, – официальным голосом продолжила Строка. – Зря ты хлебало-то растопырил, у Лариски же этот, как там его, Пашка. Персиваль Робин Бобин Вечнозеленый. Стишки поганые все сочиняет.

– Да он…

Зимин замолчал.

– Что он? – насторожилась Строка.

– Пашка воевать отправился, – соврал он, – отвоевывать новые уделы у всякой нежити и нечисти. Дабы не осквернила нога поганого…

– Ну, понятно, – хмыкнула Строка. – Дабы не осквернила. Лариску я, кстати, тоже давно не видела. Мы, вообще, раньше ей предлагали к нам присоединиться…

– К кому?

– К нам. К нашей группе. Я же тебе не сказала еще – я третий старший офицер боевой мобильной группы «Стальные розы».

Строка встала и распахнула свой бурнус. Под бурнусом оказалась форма из блестящей черной кожи с узкими железными бронепластинами. На поясе два ножа, слева длинная кривая сабля. С плеча свисает лента с метательными ножами.

– Ничего гардеробчик, – Зимин восхищенно присвистнул. – Нихт капитулирен сплошное, «Стальные мимозы»…

– «Стальные розы», – поправила Строка. – А костюм я сама делала…

– Тебе в Париж надо, а ты тут с ножиками скачешь.

– В Париже тоска, я там три раза бывала. – Строка произведенным впечатлением осталась довольна, запахнулась в бурнус снова.

– А я почему-то так и подумал, – сказал Зимин. – По тебе сразу видно, что ты третий старший офицер, здорово можешь шить и вообще «Стальная роза». Ты говорила, что вы предлагали Ларе присоединиться?

– Предлагали. Девчонки здесь стараются вместе держаться. Или к нам присоединяются, или к эльфам. У эльфов, у них своя банда, такие дуры – просто шорох берет! Я к ним, кстати, сейчас на переговоры ездила – все мозги высушили… А Лариска не захотела ни к нам, ни к этим бледнотикам, сама стала жить. Одна. Иногда в гости к нам заезжала. Залетала, в смысле… Так что я вот хочу тебе сказать с полной вьетнамской ответственностью, держись от нее подальше.

Зимин посмотрел на Строку с удивлением.

– Да-да, подальше, – сказала Строка уже как-то капризно. – Потому что она странная.

– Странная?

– Странная.

Строка вытянула из-под бурнуса нож и принялась лениво, как маньяки в фильмах про маньяков, править его оселком.

– Очень странная девочка. Непредсказуемая какая-то…

Вжик, вжик, Зимин смотрел на сталь.

– У нее была какая-то… сила, что ли. Или дар. Не знаю, в общем. Животные ее очень любили. Как-то подчинялись даже. И не только животные, она и на людей тоже как-то влиять могла.

Строка перешла на шепот.

– Вообще, знаешь, ходили слухи, что этот Пашка может вроде как свободно перемещаться…

Строка неожиданно замолчала. И стала смотреть куда-то за плечо Зимина. Зимин быстро оглянулся.

Игги стоял почти за спиной. И смотрел. Как-то не так.

– Мне кажется, что он слушает, – сказала Строка. – Он ведь не может слушать?

– Игги, пошел отсюда, любопытная скотина!

Зимин швырнул в коня комком земли. Попал в лоб. Игги взбрыкнул и побежал к верблюду.

– С ним такое бывает, – Зимин подкинул в костер травы. – Тоже очень странный конь.

– У меня у самой верблюд необычный… Так вот, про Лариску опять же. Непонятная она какая-то. И Пашка тоже с закидонами. Да и вообще, у них великая любовь, это же по Ларискиным глазам было видно, я-то в этих вещах разбираюсь. А этот ее дракон… Леопольд, что ли…

– Леха, – мрачно поправил Зимин. – Его Леха зовут.

– Ну да, Леха…

Дромадер остановился неподалеку и издал злобный звук. Зимин на всякий случай отвернулся, поскольку слышал, что верблюды – звери плевучие. Причем плевучие мощно. Плевок верблюда может сбить с ног восьмилетнего ребенка.

– С Лехой ей ничего не страшно, – сказала Строка с завистью. – Мне бы такого бобика, я бы всем показала.

Дромадер издал звук еще злобнее.

– Он у тебя не плюется? – спросил Зимин.

– Кусается.

– Я сам кусаюсь. А Пашка… тут любой ненормальным станет. Пробудешь чуть подольше, и все – крыша поехала. Начнешь всякое придумывать… Ты здесь сама сколько?

– Не помню, – Строка выплеснула остатки чая. – Давно.

– И чего-нибудь поняла?

Строка ответила не сразу. Молчала довольно долго. Потом сказала:

– Какой-то смысл во всем этом есть. Какой-то… Только я лично так и не поняла – какой. Многие считают, что это испытание. Или наказание. Во всяком случае, что все это не случайно. Потому что рассказывают, что здесь часто водит…

– Водит? – не понял Зимин.

– Ага. Все время натыкаешься на одних и тех же людей. Как будто кто-то нарочно нос к носу сталкивает. У нас девчонки думают, что у каждой встречи есть свое значение.

– А какое значение у нашей встречи? – спросил Зимин. – То, что меня верблюдом придавило? Или то, что мы костер развели?