Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время уходило. И весь мир, включая сотрудников мистера Булеро, а в особенности его консультантов-прогностиков, все больше отдалялся от Барни Майерсона.
«Я никогда не стану консультантом в Нью-Йорке, – думал он. – Так и буду торчать здесь, где ничего, абсолютно ничего нового не появляется. Если бы удалось получить место прогностика моды в Нью-Йорке… Моя жизнь имела бы какой-то смысл, – осознал Барни. – Я был бы счастлив, поскольку занимался бы работой, при которой мог бы полностью применить свои способности. Чего, черт возьми, я еще мог бы желать? Ничего, это все, о чем я прошу».
– Я ухожу, – сказал он Эмили и, поставив бокал, направился к шкафу и снял плащ с вешалки.
– Ты вернешься, прежде чем я лягу спать?
Со скорбным видом она проводила его до дверей квартиры в доме номер 11139584 – считая от центра Нью-Йорка, – где они жили уже два года.
– Посмотрим, – сказал он и открыл дверь.
В коридоре кто-то стоял: высокий, седой человек с выступающими стальными зубами, неподвижными глазами без зрачков и сверкающей искусственной рукой, торчащей из правого рукава пиджака.
– Привет, Майерсон, – сказал человек и улыбнулся, блеснули стальные зубы.
– Это Палмер Элдрич, – сказал Барни, повернувшись к Эмили. – Ты видела его фотографии в газетах, это тот самый знаменитый промышленник.
Естественно, он сразу узнал Элдрича.
– Вы хотели меня видеть? – неуверенно спросил он; все это было как-то странно, как будто это когда-то уже происходило, но несколько иначе.
– Я хотел бы немного побеседовать с вашим мужем, – сказал Элдрич Эмили необычно мягким голосом.
Он поманил его рукой, и Барни вышел в коридор. Дверь за его спиной закрылась. У Элдрича был мрачный вид, он уже не улыбался, а когда он заговорил, его голос уже не был мягким.
– Майерсон, вы плохо распоряжаетесь своим временем. Вы ничего не делаете, просто повторяете прошлое. Зачем же мне продавать вам чуинг-зет? Вы извращенец, я еще никогда ни с чем подобным не встречался. Я даю вам еще десять минут, а потом отправлю вас обратно в Чикен-Покс, на прежнее место. Так что решайте, чего вы, черт побери, хотите и понимаете ли вы вообще что-нибудь.
– Что такое чуинг-зет, черт побери? – спросил Барни.
Палмер Элдрич поднял искусственную руку и толкнул его со страшной силой. Барни начал падать.
– Эй, – слабо сказал он, пытаясь сопротивляться страшному давлению. – Что…
Внезапно он оказался лежащим на спине. В голове у него шумело и звенело, он с трудом открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. Постепенно приходя в себя, он обнаружил, что на нем пижама, но чужая – у него никогда такой не было. Неужели он оказался в чужой квартире и на нем чужая пижама? Какого-то мужчины…
Он в панике посмотрел на кровать. Рядом в постели…
Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, спала незнакомая девушка. Из ее рта доносилось легкое дыхание, волосы ее были белыми, как хлопок.
– Я опаздываю, – сказал он.
Голос его был хриплым и почти неузнаваемым.
– Нет-нет, – пробормотала девушка, не открывая глаз. – Не волнуйся. Мы доедем отсюда до работы за… – она зевнула и открыла глаза, – пятнадцать минут.
Она улыбнулась Барни, его замешательство ее развеселило.
– Ты всегда это говоришь, каждое утро. Иди приготовь кофе. Я хочу выпить кофе.
– Ну конечно, – сказал он и выбрался из постели.
– Братец Кролик, – шутливо сказала девушка. – Ты такой испуганный. Ты боишься за меня, за свою работу… и постоянно торопишься.
– Боже мой, – сказал он. – Я отказался от всего.
– От всего?
– От Эмили.
Он посмотрел на девушку, Рони… или как ее там?.. и на ее спальню.
– А теперь у меня ничего нет, – сказал он.
– Ну и прекрасно, – саркастически сказала Рони. – Может быть, теперь я скажу тебе что-нибудь приятное, чтобы и ты почувствовал себя хорошо.
– И я сделал это именно сейчас, – сказал Барни, – а не год или два назад. Незадолго до того, как пришел Палмер Элдрич.
– Как Палмер Элдрич мог куда-то «прийти»? Он лежит на больничной койке где-то возле Юпитера или Сатурна, ООН отправила Элдрича туда, когда его вытащили из-под обломков его корабля. – Она говорила с презрением, но в голосе ее чувствовалось любопытство.
– Палмер Элдрич только что явился ко мне, – упрямо сказал Барни.
«Я должен вернуться к Эмили», – подумал он.
Барни выскользнул из постели, наклонился и, подняв свои вещи, пошатываясь, пошел в ванную. Он запер за собой дверь, после чего поспешно побрился и оделся. Выходя из ванной, он сказал девушке, которая все еще лежала в постели:
– Я должен идти. Не сердись на меня, я должен это сделать.
Чуть позже, не позавтракав, он спустился вниз и встал под термозащитным козырьком, оглядываясь в поисках такси.
Такси – красивая, сверкающая новая модель – почти молниеносно доставило его к дому Эмили; он машинально заплатил, вошел внутрь и через несколько секунд уже ехал наверх. Ему казалось, что время остановилось, что все замерло, ожидая его; он был единственным движущимся объектом в мире неподвижных предметов.
Он остановился у ее дверей и позвонил.
Дверь открылась. За ней стоял мужчина.
– Да?
Мужчина был темноволосый, достаточно представительный, у него были густые брови и старательно причесанные, слегка вьющиеся волосы, в руке он держал утреннюю газету. В глубине квартиры Барни заметил стол с неубранной после завтрака посудой.
– Вы… вы Ричард Хнатт, – сказал Барни.
– Да, – ответил тот, внимательно разглядывая Майерсона. – Мы знакомы?
Появилась Эмили, одетая в серый свитер и запятнанные джинсы.
– Боже мой. Это Барни, – сказала она Хнатту. – Мой бывший муж. Заходи.
Она широко открыла дверь, и Барни вошел внутрь. Эмили явно была рада его визиту.
– Очень приятно познакомиться, – безразличным тоном сказал Хнатт.
Он протянул было руку, но внезапно передумал.
– Кофе?
– Спасибо, – ответил Барни, усаживаясь на свободный стул. – Послушай, – сказал он Эмили, он не мог ждать, он должен был сказать это сейчас, даже в присутствии Хнатта, – я совершил ошибку, разведясь с тобой. Я хотел бы снова на тебе жениться. На прежних условиях.
Эмили довольно улыбнулась, так же как и когда-то, и, не ответив, пошла за чашкой и блюдцем для него. Его интересовало, ответит ли она вообще; ей было бы легче просто ответить улыбкой, поскольку она от природы была ленива.
«Боже мой», – подумал он и уставился в пустоту.