— Я думала, ты знаешь ответ. Наше положение шатко до тех пор, пока Адам жив. Он в любое время может предъявить свои права.

— Он еще ребенок. Пройдут годы, прежде чем он сможет заявить о своих правах, и вряд ли ему тогда поверят. Для всех Адам мертв. Ведь ты тоже так думала, пока Буккер не упомянул о мальчике.

— От его имени может сделать заявление мисс Винтер.

— Неужели ты думаешь, что это возможно? Да кто ей поверит? Если такое и случится, мы выступим против нее. Не лучше ли бросить нашу затею?

— Не думаю, Эдвард. Я не могу всю оставшуюся жизнь с опаской оглядываться по сторонам. Все шло замечательно, пока я считала Адама мертвым, но теперь, когда известно, что это не так, мне все представляется в ином свете. Несколько удивляет и настораживает то, что мисс Винтер похитила Адама всего через несколько дней после нашего разговора о его… имуществе. Я часто размышляла над этим и пришла к выводу: возможно, именно ты кое-что сообщил ей, и это подтолкнуло Джессику к подобным действиям.

— Уверяю тебя, я ей ничего не говорил, — легко соврал Эдвард. — Вероятнее всего, она стояла под дверью и подслушивала нас.

Барбара не стала возражать, хотя не поверила ни единому слову мужа.

— Ладно, сейчас не важно, как ома обо всем догадалась. Но мне кажется, она все-таки знала, что жизни Адама угрожала опасность. Лишь этим объясняется ее побег из дома. Но, поскольку она в курсе того, чего не следовало бы ей знать, это всегда будет представлять для нас реальную угрозу. Повстречавшись случайно с ней в Лондоне, я поняла, насколько опрометчиво мы поступили, позволив ей скрыться. Вот почему я пообещала вознаграждение тому, кто расскажет, где прячется беглянка. Мы должны хоть что-то предпринять, хотя бы по той причине, что Адам жив.

— Говорю тебе, Эдвард: не быть нам полноправными владельцами имения, пока мисс Винтер и Адам живы.

— Резонно, — сдержанно заметил Эдвард. — И что ты предлагаешь? Если то. что рассказал Букер, соответствует действительности, значит, нас с мисс Винтер разделяет океан.

— Верно подмечено. — Барбара подняла бокал и задумчиво сделала маленький глоток. — Но мистер Букер сможет разузнать, где они живут. Разумеется, нам не следует безрассудно бросаться за ними в погоню. Мы можем доверить это дело мистеру Букеру. Несомненно, он ухватится за возможность отомстить дорогой мисс Винтер. Она сделала ему гадость, кажется, так? Сначала завлекла его, а после раскричалась, что он собирался ее

— изнасиловать. Тебе, должно быть, тоже известна ее склонность к подобным выходкам? — Барбара злобно расхохоталась. — Ах, прости, ты все еще страдаешь от обиды. Это видно по твоему лицу. Тебе повезло, что следы царапин на твоей щеке исчезли. А вот мистеру Букеру пришлось похуже.

— Он кретин.

— Конечно, дорогой. Догадываюсь, как тебе, наверное, противно осознавать, что мисс Винтер нашла его столь же очаровательным, как и тебя. — Барбара поднялась, делая вид, что приглаживает волосы, хотя они были безупречно уложены. — Итак, милорд? С вашего позволения я продолжу?

— Не нравится мне это, Барбара.

— Знаю, что не нравится, — спокойно ответила она, подходя к нему и касаясь плеча. — То, что ты колеблешься, делает тебе честь. Но ведь я же не требую ответа сегодня. Мистер Букер сказал, где его можно найти. Это нетрудно будет сделать. Подумай над моим предложением, Эдвард. Надеюсь, ты поймешь, что у нас нет иного выхода.

Когда Барбара вышла из гостиной, Эдвард допил рюмку виски и налил другую. Больше всего он опасался, что жена была права. Джессика, по всей видимости, ждала благоприятного случая (даже если на это уйдут годы), чтобы затем предъявить права Адама на владение имением. Она будет стоять на своем. Мисс Винтер пошла на все, лишь бы только они решили, что Адама уже нет в живых, хотя с самого начала он, как и Барбара, не был уверен, что найденный в лесу ребенок — Адам. Правда, со временем он смирился с этим. Только сейчас до него дошло: Джессика сделала из него дурака. Она все-таки не доверяла ему и не надеялась, что он встанет на ее защиту. Не важно, одобрял ли он план своей жены или нет. Вряд ли он смог бы предостеречь Барбару и уговорить ее не заключать сделку с Россом Букером. Его жена отличалась особой изобретательностью. Эдвард обладал совершенно другой натурой, о чем Барбара только догадывалась. Ему предстояло решить, нужно ли снова пред упреждать Джессику. Необходимо ли во второй раз сообщать ей о грозящей опасности?

Эдвард терзался сомнениями, внутренний голос подсказывал, что нет никакой возможности предупредить ее лично. А писать на бумаге означало давать Джесси улику, которой у нее не было на данный момент. Письмо только доказывало бы его причастность к заговору. Эдвард был не настолько глуп, чтобы действовать подобным образом.

Перелив виски обратно в бутылку, Эдвард бросил рюмку в остывший камин, разбив ее вдребезги. Приняв окончательное решение, он вышел из гостиной в поисках жены.

За июнем наступил июль, а затем и август. Дни стояли невыносимо жаркие, а ночи душные. Но в отличие от горожан, раздраженных и обессиленных испепеляющим солнцем, Джесси чувствовала себя прекрасно. Ее жизнь еще никогда не была столь полноценной, насыщенной и в то же время спокойной.

В июне Гедеон научился ходить и стал самостоятельно путешествовать по всему дому. Останавливался он лишь тогда, когда натыкался на какой-либо предмет.

В июле отмечали день рождения Гедеона. Он умудрился, как поросенок, перепачкаться лимонным мороженым, которое Ной принес по случаю торжества. Помимо скромных подарков от Кэма, Генри, Салли и миссис Гар-пер, малыш получил много игрушек от родных Ноя. Переполненная чувством благодарности за внимание и любовь, проявляемые к Гедеону, Джесси еле сдерживала слезы счастья. Но когда через несколько минут после прихода Ноя в комнату внесли искусно вырезанного из дерева игрушечного коня-качалку, она расплакалась, назвав его самым щедрым человеком на земле. Тогда Ной пошутил, что лошадка была куплена для малыша, а не для нее. Джесси игриво подтолкнула его в бок. В ту ночь он подарил ей золотое обручальное кольцо, и они, не сомкнув глаз, занимались любовью до утра.

У Гедеона появились еще четыре жемчужно-белых молочных зубика, но он уже перестал грызть мебель, научился говорить слово «нет» и знал, что оно означает. Стал откликаться на свое имя, с удовольствием аккуратно складывал кубики в коробку и с ликованием высыпал их обратно на пол. Ему нравилась шумная атмосфера, но еще больше он любил шуметь сам.

Несмотря на то что достижения Гедеона, большие и незначительные, были яркими событиями в жизни Джесси, существовали и другие моменты, связанные с Ноем, которые оставляли в ее душе неизгладимое впечатление. Например, однажды в воскресенье он вывез ее за город, и они устроили пикник на берегу реки, он напомнил им о событиях недавнего прошлого. Однако никто на этот раз не помешал им предаваться наслаждению.

Временами Ной возвращался домой неимоверно уставшим от бесконечных дебатов в здании, где заседали депутаты. Вместо пересмотра Статей Конфедерации было принято решение разработать совершенно новый документ. Дело предстояло рискованное, так как ничего подобного в мировой практике еще не было. Порой Ной ворчал и грозился, что бросит работу и уедет, как сделали уже многие делегаты от Ныо-Иорка. В минуты отчаяния он мечтал вслух, чтобы Виргиния посту пила так же разумно, как и Род-Айленд и вообще не посылала своих делегатов. Ной жаловался на Бена Франклина, который, несмотря на жару, не разрешал им открывать окна в зале заседаний, якобы в целях обеспечения секретности, но на самом деле, по мнению Ноя, он просто боялся слепней. Однако Ной редко раздражался из-за подобных мелочей. Больше всего его тревожили и приводили в уныние разногласия между делегатами. Необходимо было достичь компромисса, но Ной потерял всякую надежду когда-либо разработать Конституцию, которая была бы принята всеми штатами. Однажды отчаяние его достигло таких пределов, что он вытащил чемоданы и стал их упаковывать. Джесси тотчас отправила Кэма за Джеймсом Мэдисоном. Ему удалось убедить Ноя остаться.