– Надеюсь, ты не обвинишь меня в негостеприимности, – сменила гнев на милость Харриет. – Но не скрою, я рада. В этом доме и так хватает едоков, и лишний рот ни к чему. Я уже дала понять Зои, что не собираюсь терпеть ее друзей, которые являются сюда каждый день и усаживаются за стол на все трапезы. Да еще ведут себя так, будто гостиная принадлежит им и предназначена исключительно для игры в бридж. Образ мыслей Зои мне прекрасно известен, и я не намерена мириться с подобным безобразием! У меня такие же права на дом, что и у нее! И уж коли речь зашла о правах, не позволю, чтобы она пользовалась машиной, не спросив моего согласия! Да-да, Зои, речь о тебе, и пусть все слышат, мне абсолютно безразлично!

Миссис Мэтьюс, по-видимому, услышала голос родственницы и вышла из библиотеки.

– Успокойся, дорогая, – пропела она сладким голосом. – Если хочешь, можешь говорить обо мне все что пожелаешь.

– И буду! – не унималась Харриет. – Надеюсь, ты слышала, что я сказала!

– Нет, милая, – со снисходительной улыбкой откликнулась миссис Мэтьюс. – Боюсь, пропустила твои слова мимо ушей. Вот пришла напомнить, что после обеда хочу воспользоваться машиной, если ты не возражаешь.

– Возражаю, – с нескрываемым торжеством объявила мисс Мэтьюс. – Пуллен отвез машину в автомастерскую, чтобы удалить нагар с двигателя.

С лица миссис Мэтьюс медленно сползла улыбка, и оно приобрело жесткое выражение. Выдержав короткую паузу, Зои заговорила учтивым тоном, тщательно подбирая слова:

– Дорогая Харриет, тебе, разумеется, известно, что сегодня днем я намеревалась посетить парикмахерскую и привести в порядок волосы. Отчетливо помню, как известила тебя о своих намерениях и спросила, не нужна ли тебе машина. Разве нельзя было удалить нагар в другой день?

– Пуллен сказал, это срочно, – не сдавалась мисс Мэтьюс.

Миссис Мэтьюс поджала губы, и ее взор сверкнул огнем, не вяжущимся с христианскими добродетелями. Однако она сдержалась и с ласковым укором в голосе вновь воззвала к родственнице:

– Не сомневаюсь, Харриет, ты хотела как лучше. Но на будущее, пожалуй, разумнее предупредить друг друга, прежде чем отдавать непродуманные распоряжения. Ты согласна?

– Не согласна! – огрызнулась Харриет и с гордым видом удалилась в гостиную, где собиралась поставить вазу с цветами.

Рэндол проводил ее взглядом и с сочувствием в голосе обратился к миссис Мэтьюс:

– Бедная моя тетушка Зои! Тяжело вам здесь приходится?

Зои тоже смотрела вслед золовке, но, услышав слова Рэндола, обернулась и, заметив циничную усмешку, без тени раздражения ответила:

– Нет, Рэндол, нисколько не тяжело. Когда доживешь до моих лет, милый мальчик, научишься не судить людей слишком строго. Я искренне привязана к Харриет, и маленькие слабости, к которым так нетерпимо относится молодежь, для меня не имеют значения. Всегда следует смотреть вглубь и проявлять снисходительность к людям, совершающим дурные поступки, неизменно памятуя, что у них на то могли иметься веские причины.

– Умолкаю-умолкаю. – Рэндол отвесил тетушке почтительный поклон.

Подойдя к основанию лестницы, Зои взяла Рэндола за руку и проникновенно произнесла:

– Рэндол, милый, постарайся быть более терпимым к людям. Осуждение мелких недостатков ближнего – непростительная ошибка. Гораздо лучше постараться понять человека и помочь.

Она слегка сжала руку племянника и стала подниматься по лестнице. Рэндол с озабоченным видом глянул на рукав и, слегка пригладив его, заявил:

– После выступления тетушки Зои все последующие события только испортят впечатление. Поеду-ка я лучше домой.

– Какая чудесная женщина твоя тетя! – с нежностью воскликнул Генри Лэптон. – Не нахожу слов, чтобы выразить свое восхищение.

– Разделяю ваш восторг, – согласился Рэндол. – Я и сам всегда высоко ценил ее таланты.

– Послушай, Рэндол, воздержись от насмешек хотя бы в адрес миссис Мэтьюс!

– Уже во второй раз за сегодняшний день меня обвиняют в намерении осмеять мою премудрую тетушку Зои, а между тем я невинен, как младенец. Наоборот, мое искреннее восхищение этой женщиной растет не по дням, а по часам.

Генри Лэптон смотрел на Рэндола с подозрением, ожидая очередного подвоха, но тот с обворожительной улыбкой направился к выходу, захватив перчатки и шляпу.

– Полагаю, вы будете присутствовать на процедуре расследования? – осведомился мистер Лэптон.

– Возможно, если не подвернется ничего более забавного, – зевнул Рэндол. – Или если расследование не назначат в недопустимо раннее время. Передайте привет и наилучшие пожелания всем драгоценным тетушкам, если их увидите. – Небрежно откланявшись, Рэндол покинул дом Мэтьюсов, а его дядя с возмущением смотрел вслед, испытывая одновременно огромное облегчение.

Вопреки ожиданиям родственников, Рэндол на процедуре коронерского расследования, назначенной на следующее утро, так и не появился. Это обстоятельство подтолкнуло всех трех тетушек к заключению обоюдовыгодного краткосрочного союза. Миссис Лэптон предположила, что племяннику стыдно смотреть ей в глаза, заметив, однако, что правила приличия в любом случае требуют его присутствия. Мисс Мэтьюс обвинила Рэндола в злонамеренном неуважении к памяти дяди, а более милосердная миссис Мэтьюс высказала опасения по поводу присущей племяннику черствости, которая, вне всякого сомнения, объясняется юным возрастом.

Остальные члены семейства, все как один, явились на коронерское расследование. Присутствовал даже Оуэн Крю, которого принудила супруга. Агнесс выглядела бодрой и веселой, но разговаривала чуть приглушенным голосом, полагая, что это вполне соответствует случаю. Она во всеуслышание рассказывала матери, как сражалась с Оуэном, вынуждая его приехать в дом Мэтьюсов. Ведь это его прямая обязанность, хотя бы для того, чтобы поддержать жену.

– Не возьму в толк, какое отношение это событие имеет к нам, – возмущался Оуэн с видом человека, которого оторвали против воли от важных дел.

– Надеюсь, ты позволишь Агнесс выразить соболезнование по поводу смерти дяди? – строгим голосом заметила миссис Лэптон.

Оуэн предпочитал не вступать в спор с тещей, а потому ответил коротко:

– Только я здесь при чем? И с какой стати должен терять целое утро? – С этими словами он сел, выбрав место как можно дальше от миссис Лэптон. Обнаружив отсутствие Рэндола, Оуэн с коротким смешком заметил: – Вот умный парень!

Супруга Оуэна тут же бодро сообщила присутствующим, что по утрам муж обычно пребывает в дурном настроении.

– Какой ужас для всех, кто знал бедного мистера Мэтьюса! – обратилась к Оуэну миссис Рамболд, кресло которой находилось рядом.

Оуэн с опаской глянул на женщину и сдержанно ответил:

– Действительно. – Будучи человеком стеснительным, Оуэн не любил, когда с ним заговаривают незнакомые люди.