Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И вас это, похоже, огорчает, – рассмеялся Джайлс.
– Не совсем так. Но я обеспокоен. Брожу на ощупь в темноте, и все время не покидает неприятное чувство, что сбился со следа. Если бы только установить, посредством чего яд попал в организм покойного! Возможно, его подмешали в стакан с виски с содовой, который подал дяде Гай Мэтьюс. Сам Грегори Мэтьюс мог обработать царапину отравленным лосьоном. Только во всем доме нашелся один нераспечатанный флакон с лосьоном «Понд» в нетронутой упаковке. Возможно, яд добавили в тонизирующее средство и разбили флакон. Все это время я ломаю голову над различными версиями. Может быть, выбрали момент и подмешали отраву за несколько дней до смерти Мэтьюса. Я вот подумал о таблетках аспирина, но покойный не принимал лекарств. Хемингуэй допросил с пристрастием всю прислугу, но оказывается, Мэтьюс ел и пил то же, что и остальные члены семьи, не считая виски с содовой и тонизирующего средства. – Ханнасайд замолчал и поднялся с места. – Что толку сидеть и теряться в догадках, мистер Каррингтон? Меня ждет срочная работа, да и вам, вероятно, не терпится вернуться в город.
– Не то чтобы не терпится, но возвращаться в самом деле пора. – Джайлс посмотрел на часы. – Рад, что Лэптону больше не отводится роль главного подозреваемого, – озорно подмигнул он. – Мне от души жаль беднягу.
– Ну, подозрение с него не снимается, – возразил Ханнасайд. – Придется присмотреться к нему получше. Только для него действительно это слишком уж умно, мистер Каррингтон. Если такие люди, как Лэптон, и совершают убийство, то лишь без предварительной подготовки, в минуту отчаяния. Возможно, я ошибаюсь, только вряд ли. Убийство было тщательно продумано до мельчайших деталей, включая сам яд. Маловероятно, чтобы обычный человек под воздействием эмоций выбрал никотин в качестве орудия убийства.
– Понимаю. Значит, вы считаете, необходимо расследование.
– Именно так. Расследование и холодная трезвая голова, – подтвердил Ханнасайд, направляясь к двери и убирая на ходу записную книжку. Он открыл дверь и едва не столкнулся с мисс Мэтьюс. – Прошу прощения!
Харриет держала в руках вазу с цветами.
– Ах, как вы меня напугали, суперинтендант! – воскликнула она, отпрянув от двери. – А я хотела привести в порядок цветы и долить воды. Всегда занимаюсь этим в туалетной комнате, чтобы не налить на пол.
Сдавленно хихикнув, Харриет торопливо зашагала в конец коридора и скрылась за занавешенной дверью.
Мужчины переглянулись.
– Она подслушивала, – шепнул Джайлс.
– Да, – с безучастным видом согласился Ханнасайд. – Харриет Мэтьюс слывет в высшей степени любопытной особой.
Покинув вслед за тетушкой кабинет, Рэндол не пошел в библиотеку, откуда уже доносились громогласные обличительные речи в его адрес, а спустился к основанию лестницы. Окинув быстрым взглядом пустой коридор, он не торопясь, бесшумно поднялся наверх. На верхней площадке никого не было. Первая дверь, ведущая в спальню Грегори Мэтьюса, оказалась незапертой. Осторожно повернув ручку, Рэндол зашел внутрь и плотно закрыл ее за собой.
Просторная мрачная комната, обставленная мебелью красного дерева, имела нежилой вид. Кровать была зачехлена, окна закрыты, а с туалетного столика, комода и даже каминной полки исчезли все личные вещи покойного.
Рэндол огляделся по сторонам и вдруг направился к огромному трехстворчатому платяному шкафу, который почти полностью занимал всю стену. Одежда Грегори Мэтьюса была аккуратно развешена, но интересовала Рэндола явно не она. Быстро осмотрев содержимое шкафа, он закрыл дверцы и подошел к туалетному столику. В обоих ящиках не оказалось ничего примечательного, не считая часов с цепочкой и коробки с запонками. В шкафу с противоположной стороны находилось только сложенное стопками нижнее белье.
Пожав плечами, Рэндол двинулся к двери, ведущей в дядину ванную комнату. Там тоже было на удивление пусто. И лишь ремень для заточки бритвы служил напоминанием о недавнем присутствии хозяина. Тогда внимание Рэндола привлекла небольшая настенная аптечка, но и она была пустой. Не спеша закрыв дверцу, Рэндол направился к двери, выходящей на лестничную площадку, и, открыв ее, столкнулся со Стеллой, которая резво бежала наверх.
Увидев Рэндола, девушка смерила кузена удивленным взглядом, а между бровей образовалась едва заметная складочка. Рэндол смотрел на нее, не отводя глаз, а на губах играла привычная легкая улыбка.
– Доброе утро, мое сокровище, – поприветствовал он Стеллу.
Девушка застыла на месте, держась рукой за большую деревянную рукоятку в верхней части перил.
– Что ты здесь делаешь? – с подозрением в голосе поинтересовалась она.
– Всего лишь осматриваю место преступления, – невозмутимо сообщил он и протянул Стелле портсигар. – Не желаешь закурить, моя радость?
– Благодарю. А что ты там искал?
– С чего ты взяла, что я хочу что-то найти? Разве я об этом упоминал?
– И так понятно.
– Меня постигло разочарование, – посетовал Рэндол. – Кто-то успел на славу потрудиться.
– Тетя Харриет вынесла все еще в день смерти дяди, – лаконично пояснила Стелла.
Рэндол зажег сигарету и в задумчивости изрек:
– Часто спрашиваю себя, действительно ли тетушка Харриет такая дурочка или только притворяется.
– Господи, уж не думаешь ли ты, что она хотела уничтожить улики! – воскликнула Стелла, ужасаясь собственной догадке.
– Я не в состоянии сделать какой-либо вывод по этому поводу, – признался Рэндол. – А ты, моя прелесть, раскинь своими птичьими мозгами и скажи, что наша любимая тетушка Харриет вынесла из дядиной аптечки?
– Понятия не имею! Всякую всячину. Пластырь от мозолей, йод и фруктовые соли для ванны.
– И флакон с тонизирующим средством, разумеется, тоже, – предположил Рэндол, наблюдая за колечками дыма от сигареты.
– Нет, он разбился. Совсем новый флакон.
Рэндол удивленно поднял брови.
– Разбился? – повторил он. – Неужели? Ну и ну! Кто же его умудрился разбить, малышка?
– Да никто. Должно быть, дядя оставил его на полке над раковиной, и флакон сдуло ветром.
– По этому поводу возникли вопросы? – поинтересовался Рэндол.
– Со стороны полиции? Да, наверное. Но меня не спрашивали.
– Интересно, – вздохнул Рэндол, – кто больше страдает от настырности тетушки Гертруды, семейство Мэтьюс или суперинтендант Ханнасайд?
– Затрудняюсь ответить. А что касается тети Гертруды, хотелось бы знать, что ты ей наговорил? Она утверждает, что в жизни не слышала подобных оскорблений и хамства.
– И она права, – подтвердил Рэндол.
– Так что же ты все-таки наболтал? – не унималась Стелла.
– Ничего особенного. Сказал, что, будь я ее супругом, непременно обзавелся бы несколькими любовницами.