— А, б… Сообщите, что я возвращаюсь как можно скорее.

К моменту нашего с Мари-Катрин возвращения в Исламабад наиболее опасные взрывы уже прекратились, но в лагере Оджри боеприпасы продолжали рваться. Взрывами там разбросало тысячи нестабильных боеприпасов, готовых сдетонировать от малейшего толчка. В момент взрыва в Оджри было около 10 тысяч тонн ракет, мин, патронов, пластиковой взрывчатки и «Стингеров». Многие 107-миллиметровые ракеты разлетелись в районе Равалпинди и близлежащего Исламабада, но поскольку они были без взрывателей, то при падении на землю не взрывались, что снизило масштабы разрушений и количество жертв. Пара 107-миллиметровых ракет попала в Американскую международную школу, вызвав вполне понятную панику среди учеников и родителей, но не причинив другого вреда.

Жителям Равалпинди повезло меньше. Первый сильный взрыв разрушил трущобы, построенные за пределами лагеря Оджри, при этом погибло несколько десятков человек. Взрывы продолжались всю первую половину дня. Облака черного дыма поднимались над лагерем Оджри, и их сносило ветром в сторону Равалпинди. Многие погибли от взрывов боеприпасов и под развалинами построек. К концу дня потери составили до 100 человек убитыми и около тысячи ранеными.

ПГУ, Ясенево. 10 апреля 1988 года

Леонид Шебаршин считал, что взрыв в лагере Оджри является еще одним хорошим примером способностей службы разведки и безопасности Наджибуллы. Он не сомневался, что за этой операцией стоял ХАД[65]. Он также был убежден, что ХАД провел эту операцию самостоятельно, без помощи спецподразделений КГБ в Афганистане. Шебаршин высоко оценил способности афганских спецслужб, особенно по части «грязных трюков», а именно к этой категории он отнес уничтожение пакистанских и американских складов в лагере Оджри. Он не был так наивен, чтобы рассчитывать на то, что афганские коллеги будут делиться с ним всеми своими планами, и не был разочарован, что массированный взрыв в Оджри нельзя будет поставить в заслугу КГБ.

Это была хорошая операция, подытожил Шебаршин, и она не могла произойти в более удобное время, всего за несколько дней до подписания Женевских соглашений.

Лагерь Оджри. 12 апреля 1988 года

Меня встретили в аэропорту и отвезли прямо в лагерь Оджри, где меня сопровождал бригадный генерал Джануджа, который с недавнего времени отвечал за организацию военной помощи Афганистану. Мы осторожно обходили все еще дымящиеся развалины строений, и я спросил его, как это могло случиться.

— Мы еще разбираемся, — ответил Джануджа, — но похоже, что кто-то из грузчиков уронил ящик с новыми египетскими ракетами, может быть, начиненными белым фосфором. В складе произошел взрыв и возник пожар, который вышел из-под контроля, пока рабочие выносили раненых в безопасное место. За несколько минут все взлетело на воздух.

— Опять египетские ракеты? — переспросил я, покачав головой.

— Опять египетское производство, — со злостью ответил бригадир Джануджа.

С египетскими боеприпасами уже были проблемы. В начале войны египтяне собрали весь мусор со своих складов и вместе со старыми непригодными боеприпасами отправили в Пакистан для афганского Сопротивления. Примерно год назад на складах в Оджри уже был пожар, вызванный египетскими фосфорными минами. Тогда только быстрые действия персонала позволили избежать такой же катастрофы. Потом, одаако, качество египетских боеприпасов улучшилось, и число жалоб уменьшилось. Слушая пояснения бригадира Джануджи, я подумал, что это может быть только одной из версий случившегося, вероятно, самой простой.

— Можно ли было что-то сделать? — спросил я.

— Может быть. Если бы они попытались тушить пожар, а не спасать раненых, то все могло бы получиться по-другому. Но, скорее всего, вряд ли. Пожар очень быстро вышел из-под контроля, — ответил Джануджа. — Тут оставалось только спасаться, но это не всем удалось.

Из Оджри я отправился в посольство, где посол Рафаель вместе с моим заместителем Филиппом Джоунсом координировал действия с нашей стороны. Среди американцев потерь не было, но несколько произошедших поблизости от мест проживания американцев взрывов всех взволновали, и некоторые служащие посольства потребовали немедленной отправки домой.

Арни Рафаель с момента первого взрыва, который он услышал в Равалпинди, проявлял хладнокровие. В какой-то момент, когда вокруг посольства еще разлетались ракеты, он спокойно спросил Филиппа Джоунса, стоило ли размещать склад боеприпасов так близко от Исламабада и Равалпинди. Фил откровенно ответил, что это было не очень здорово, но так хотели пакистанцы.

Он больше никогда не возвращался к вопросу о том, кто может быть виноват в происшествии. Вместо этого он послал телеграмму в министерство обороны с просьбой направить в Пакистан специалистов по обезвреживанию боеприпасов. Группы минеров прибыли довольно быстро, и в течение нескольких последующих недель ежедневно были слышны взрывы от уничтожаемых боеприпасов.

Нашему послу удалось держать под контролем попытки искать виновных среди американцев, но в пакистанских правительственных кругах процесс шел полным ходом. Лагерь Оджри еще дымился, когда были брошены первые обвинения. Премьер-министр Джунеджо выступил с нападками на МРУ и вооруженные силы. Армия выдвинула встречные обвинения в адрес генерала Ахтара, который уже год назад оставил пост директора МРУ и, в свою очередь, обвинил генерала Гуля в накоплении в Оджри неоправданно большого количества боеприпасов. Схватка между правительством Джунеджо и ставленниками Зии в армии разгорелась так же быстро, как взрыв в Оджри.

А потом поползли слухи.

Совпадение по времени подрыва 10 тысяч тонн боеприпасов в Оджри и подписания через четыре дня Женевских соглашений дало пищу для слухов, что это была диверсия КГБ. Нашлись и такие, кто еще больше «закрутили» эту версию, утверждая, что это было делом рук индийцев, возможно, действовавших в интересах КГБ. Появилась масса свидетелей, видевших индийские истребители типа «Мираж», пролетавшие на малой высоте над лагерем Оджри как раз перед взрывом. Утверждалось, что один из «Миражей» направил на склад какой-то луч, который и вызвал пожар. Все старались перещеголять друг друга, и с каждой новой версией коварство индийцев становилось все более явным. И вскоре фабрика слухов «выдала» самый пикантный вариант — во всем были виноваты американцы, которые взорвали склад в Оджри в рамках тайной сделки с Советами. Идея сговора двух сверхдержав выросла на почве вымученной концепции «негативной симметрии», о которой договорились СССР и США в приложении к меморандуму о взаимопонимании, достигнутом в Женеве. Соединенные Штаты, в частности, сделали следующее-заявление:

«Принятые гарантами обязательства являются симметричными. В этой связи Соединенные Штаты информировали Советский Союз, что они оставляют за собой право, соответствующее их обязательствам как гаранта, оказывать военную помощь группировкам в Афганистане. Если Советский Союз будет проявлять сдержанность в оказании военной помощи группировкам в Афганистане, то и Соединенные Штаты будут проявлять соответствующую сдержанность».