Моргауза взяла кусок овсяной лепешки и обмакнула его в растекшийся по блюду мясной сок.

– Тогда съешь вот это: так мясо и тебе пойдет на пользу, – предложила она, – а я заварила тебе чаю из ягод шиповника; он кисловатый, тебе понравится. Помню, когда я сама была на сносях, мне страх как хотелось кисленького.

Моргейна послушно съела лепешку, и, как отметила Моргауза, лицо ее слегка зарумянилось. Отхлебнув кислого напитка, она состроила гримаску, но, однако ж, жадно осушила чашу до дна.

– Мне этот чай не нравится, – промолвила Моргейна, – но вот странно: удержаться я не могу.

– Твой ребеночек до него охоч, – серьезно пояснила Моргауза. – Младенцы во чреве знают, что им на пользу, и требуют этого от нас.

Лот, вольготно развалившийся между двумя своими егерями, благодушно улыбнулся родственнице.

– Староват зверь, да и костист больно, однако для конца зимы ужин из него славный, – промолвил он, – и рад же я, что досталась нам не стельная олениха. Мы двух-трех видели, но я велел своим людям оставить их в покое и даже псов отозвал, – пусть себе спокойно разродятся, а уж я видел, что срок подходит: оленихи ходят тяжелые. – Лот зевнул и подхватил на руки малыша Гарета: щеки малыша лоснились от мясного сока. – Скоро и ты подрастешь и станешь с нами на охоту ездить. И ты, и маленький герцог Корнуольский.

– А кто такой герцог Корнуольский, отец? – полюбопытствовал Гарет.

– Да младенчик же, которого носит Моргейна, – с улыбкой ответствовал Лот, и Гарет уставился на гостью во все глаза.

– Не вижу никакого младенчика. Где твой младенчик, Моргейна?

– В следующем месяце, в это время, я тебе его непременно покажу, – сконфуженно усмехнулась Моргейна.

– Тебе его Весенняя Дева принесет?

– Можно сказать и так, – поневоле улыбнулась Моргейна.

– А разве младенчики бывают герцогами?

– Мой отец был герцогом Корнуольским. Я – его единственное дитя, рожденное в законном браке. Когда Артур стал королем, он отдал Тинтагель Игрейне; замок перейдет от нее ко мне и моим сыновьям, если, конечно, они у меня будут.

«А ведь ее сын стоит ближе к трону, чем мой Гавейн, – подумала про себя Моргауза, глядя на юную родственницу. – Я – родная сестра Игрейны, а Вивиана – лишь единоутробная, так что Гавейн приходится королю родичем более близким, чем Ланселет. Но сын Моргейны будет Артуру племянником. Интересно, подумала ли об этом Моргейна?»

– Тогда, Моргейна, конечно, твой сын – и впрямь герцог Корнуолла…

– Может, это герцогиня… – вновь улыбнулась Моргейна.

– Нет, я уж по животу твоему вижу, низкому и широкому, – носишь ты мальчика, – возразила Моргауза. – Я родила четверых, да и на прислужниц брюхатых насмотрелась… – Она одарила Лота ехидной усмешкой. – Мой супруг весьма серьезно воспринимает древнюю заповедь о том, что король – отец своего народа.

– Думается мне, законным сыновьям от моей королевы побольше сводных братьев не помешает, – добродушно отшутился Лот. – Спина открыта, если брата рядом нет, гласит присловье, а сыновей у меня много… А что, родственница, не возьмешь ли арфу и не сыграешь ли нам?

Моргейна отодвинула от себя остатки пропитанной мясным соком лепешки.

– Уж больно много я съела, чтобы петь, – нахмурилась она и вновь принялась мерить шагами зал, заложив руки за спину. Подошел Гарет и потянул ее за юбку.

– Спой мне, Моргейна, ну, пожалуйста. Спой ту песню про дракона.

– Не сегодня: она слишком длинная, а тебе уже спать пора, – отозвалась молодая женщина, однако послушно подхватила маленькую арфу, что до поры стояла в углу, и присела на скамью. Взяла наугад несколько нот, склонившись над инструментом, настроила одну из струн и заиграла разухабистую солдатскую застольную песню.

Лот и его люди подхватили припев. Эхо хриплых голосов прокатилось под закопченными балками:

Саксы нагрянули полночью,

Все спали, закрыв глаза.

И перебили всех женщин –

Ведь саксу милее коза!

– Готов поручиться, не на Авалоне ты эту песню выучила, родственница, – усмехнувшись, заметил Лот. Моргейна встала убрать арфу.

– Спой еще, – взмолился Гарет, но молодая женщина покачала головой.

– Сейчас не могу: дыхания не хватает. – Она поставила арфу в угол, взялась было за прялку, но спустя минуту-две вновь отложила ее в сторону и опять принялась ходить взад-вперед по залу.

– Да что с тобой, девочка? – осведомился Лот. – Ты сегодня вся издергалась, точно медведь в клетке!

– Спина ноет: видать, слишком долго я сидела, – отозвалась она. – Да и от мяса, что тетушка заставила меня проглотить, живот таки разболелся. – Моргейна вновь заложила руки за спину – и вдруг согнулась пополам, словно тело ее свела судорога. А в следующий миг молодая женщина потрясенно вскрикнула, и Моргауза, не спускающая с нее глаз, заметила, как непомерно длинная юбка разом потемнела и намокла до колен.

– Ох, Моргейна, да ты обмочилась! – закричал Гарет. – Ты ж уже взрослая, чтобы портить платья: моя нянька меня бы за такое прибила!

– Гарет, замолчи! – резко одернула сына Моргауза и подбежала к племяннице. Та стояла, согнувшись пополам; лицо ее полыхало от изумления и стыда.

– Все в порядке, Моргейна, не бойся, – проговорила она, поддерживая молодую женщину под руку. – Вот здесь больно и здесь тоже? Я так и подумала. У тебя схватки начались, вот и все, ты разве не знала?

Впрочем, откуда девочке знать? Это ее первые роды, а к женским сплетням и пересудам Моргейна никогда не прислушивалась, так что с какой бы стати ей разбираться в приметах и признаках? Похоже, ее сегодня весь день одолевали первые боли. Моргауза позвала Бет и приказала:

– Отведи герцогиню Корнуольскую в женский покой и кликни Меган и Бранвен. И распусти ей волосы: ни на ней самой, ни на ее одежде не должно остаться никаких узлов и завязок. – И, поглаживая волосы Моргейны, добавила: – Что бы мне понять это раньше, когда я тебе косу заплетала… я сейчас тоже приду и посижу с тобой, моя Моргейна.

Моргейна, тяжело опираясь на руку прислужницы, побрела прочь. Королева проводила ее взглядом.

– Пойду побуду с ней, – сказала она мужу. – Это ее первые роды; бедная девочка испугается не на шутку.

– К чему такая спешка? – лениво возразил Лот. – Раз роды первые, стало быть, схватки продлятся всю ночь; успеешь еще подержать ее за руку. – Он благодушно улыбнулся жене. – Скора ты впускать в мир Гавейнова соперника!

– Что ты имеешь в виду? – понизив голос, переспросила Моргауза.

– Да всего лишь то, что Артур и Моргейна родились от одной матери, и ее сын ближе к трону, чем наш.