– Они недавно посажены, – объяснили ему, – чтобы заменить погибшие в последние годы.

– А что делает семья, когда ее дерево умирает?

– Отправляется в город, в так называемые траурные дома, пока не вырастет новое дерево. На это уходит лет двадцать. Мы очень боимся смерти деревьев, но такой ужас переживает только одно из десяти поколений.

– А нельзя вырастить эти деревья где-нибудь в другом месте?

– Ни на один дюйм дальше того места, где ты их видишь. Они растут только в нашем климате и только на этой почве. В любом другом месте они проживут год-два и зачахнут.

Валентин тихо обратился к Карабелле:

– А мы все-таки проведем эксперимент. Интересно, уделят ли они немного этой драгоценной почвы для сада лорда Валентина?

Она улыбнулась:

– Даже маленькое дерево-дом – прекрасное место, куда ты сможешь уходить, когда устанешь от государственных дел. Будешь сидеть среди листвы, вдыхать аромат цветов, срывать плоды… Ох, хорошо бы тебе иметь такой дом!

– Когда-нибудь он у меня будет, – сказал Валентин, – и ты будешь сидеть там рядом со мной.

Взгляд Карабеллы стал испуганным.

– Я, мой лорд?

– Конечно. Кто же еще? Доминин Барджазид? – Он слегка коснулся ее руки. – Ты думаешь, наши дороги разойдутся, когда мы достигнем Замковой горы?

– Не будем сейчас говорить об этом, – ответила она строго и, обращаясь к гиду, громко спросила: – А эти молодые деревья – как вы за ними ухаживаете? Их часто необходимо поливать?

От Треймоуна до Лабиринта, находившегося в центре южного Алханроэля, было несколько недель пути на скоростной парящей повозке. Местность была в основном низинная, с плодородной красной почвой в речной долине и бедной – песчаной серой – вне ее, а по мере продвижения Валентина и его отряда поселений становилось все меньше. Время от времени шел дождь, но пористая земля, казалось, мгновенно впитывала воду. Климат был жаркий, и иногда зной был поистине нестерпимым. В монотонном движении проходил день за днем. Теперь путешествие было для Валентина начисто лишено магии и таинственности. Он с грустью вспоминал, как месяцами скитался по Зимроэлю в замечательном фургоне Залзана Кавола. Тогда каждый день казался путешествием в неизвестное, со свежими впечатлениями на каждом повороте, остановками в удивительных городах и с чувством возбуждения от выступлений. А теперь? Все для него делали адъютанты и помощники. Он снова становился принцем, хотя и всего лишь с сотней приверженцев, и вовсе не был уверен, что это ему нравится.

На вторую неделю пути ландшафт резко изменился: из сухой, глубоко изрезанной земли поднимались холмы с плоскими черными вершинами. Здесь росли только чахлые кусты, темные, искривленные, с мелкими восковыми листьями, а на более высоких склонах – колючие заросли призрачно-белых лунных кактусов, вдвое превышавших рост человека.

Маленькие длинноногие животные с рыжим мехом и короткими пушистыми желтыми хвостиками, испуганные приближающимся караваном, молниеносно пробегали мимо и исчезали в горах.

– Это начало пустыни Лабиринта, – объяснил Делиамбер. – Скоро мы увидим каменные города древних.

В своей прошлой жизни Валентин подходил к Лабиринту с другой стороны, с северо-запада. Там тоже была пустыня. И громадные руины города Велализиер. Но он спускался с Замковой горы на речном судне и быстро миновал все мертвые земли, окружающие Лабиринт. Вот почему эта унылая, непривлекательная местность была совершенно незнакома ему. Сначала он находил ее захватывающе странной, особенно при заходе солнца, когда безоблачное небо прочерчивалось причудливыми яркими полосами, а сухая почва казалась металлической. Но через несколько дней все это перестало ему нравиться, стало казаться тревожным, угрожающим. Было что-то в резком воздухе пустыни, что давило на него, вызывая глухую тоску. Он никогда не бывал в пустынях, потому что их не было в Зимроэле, да и в хорошо обеспеченном водой Алханроэле тоже – кроме этого сухого участка. Мысленно Валентин отождествлял пустыню с Сувраэлем, который достаточно часто посещал во сне, и он не мог отогнать от себя непонятное и неизъяснимое ощущение, что едет на свидание с Королем Снов.

– Вот и развалины, – сказал Делиамбер.

Сначала их трудно было отличить от скал пустыни. Валентин видел только небольшие скопления темных монолитов, как бы раскиданных гигантской рукой на расстоянии одной-двух миль друг от друга. Но постепенно он начал различать формы: вот кусок стены, вот основание какого-то исполинского дворца, а это, возможно, алтарь. Все было огромным, хотя отдельные группы развалин, наполовину занесенные песком, были всего лишь обычными, невыразительными сторожевыми заставами.

Валентин велел каравану остановиться возле особенно широко разбросанных обломков и с несколькими спутниками осмотрел их. Он осторожно притрагивался к камням, опасаясь, не совершает ли какого-нибудь святотатства. Камни были холодными, гладкими на ощупь, как бы инкрустированными наросшим желтым лишайником.

– Это работа метаморфов? – спросил он.

Делиамбер пожал плечами:

– Мы думаем, что да, но точно никто не знает.

– Я слышал, – заметил адмирал Эйзенхарт, – что эти города построены первыми поселенцами со Старой Земли вскоре после их высадки на планету и разрушены в гражданскую войну до того, как понтифекс Дворн создал правительство.

– Записей, конечно, с тех времен не сохранилось, – добавил колдун.

Эйзенхарт искоса взглянул на врууна.

– Значит, ты другого мнения?

– Я? Я вообще не имею мнения о событиях, происходивших четырнадцать тысяч лет назад. Я не так стар, как вы полагаете, адмирал.

Иерарх Лоривейд сухо сказала:

– Мне кажется невероятным, что первые поселенцы строились так далеко от моря и что они могли найти поблизости такие громадные каменные плиты.

– Значит, ты думаешь, что это города метаморфов? – спросил Валентин.

– Метаморфы – дикари, они живут в джунглях и пляшут, чтобы вызвать дождь, – вмешался Эйзенхарт.

Лоривейд, недовольная вмешательством адмирала, ответила Валентину с явным раздражением:

– Я думаю, это вполне возможно. – Затем, обращаясь к адмиралу, добавила: – Не дикари, адмирал, а изгнанники. За такой срок они вполне могли опуститься с более высокого уровня развития.

– Вернее сказать, их скинули, – заметила Карабелла.

– Правительство должно бы организовать изучение этих руин, а может, это уже сделано? – вмешался Валентин. – Нам нужно узнать как можно больше о дочеловеческих цивилизациях Маджипура, и, если это места метаморфов, их следует взять под охрану. Мы…

– Развалины не нуждаются в другой охране, кроме той, которая у них уже есть, – внезапно раздался новый голос.

Валентин, вздрогнув, обернулся. Из-за монолита появилась странная фигура: тощий, почти бесплотный человек лет шестидесяти-семидесяти, с горящими злобой глазами и тонким, широким, беззубым ртом, искривленным в насмешливой ухмылке. Он был вооружен длинным узким мечом, а одежда его целиком состояла из рыжих шкур животных пустыни. На голове его была шапка из толстого желтого меха. Он снял ее широким жестом и низко поклонился. Когда незнакомец выпрямился, рука его уверенно легла на рукоять меча.