– Думаю, именно так. Кайли прекрасно подходила для этой цели: похожа на Марлу как две капли воды, здорова, способна выносить ребенка, имеет ту же группу крови, тот же отрицательный резус. А главное – она рвалась к хорошей жизни и за деньги готова была на все.

– Да уж, повезло Марле!

– Ничего удивительного, если они действительно сестры. У Конрада тоже отрицательный резус. Он встречается гораздо реже положительного. Очевидно, обе сестры унаследовали тип крови от отца.

– Может быть, муж был против? – предположил Патерно.

– Ты часто видел, чтобы Кейхиллы отказывались от денег?

– Только один раз, – усмехнулся Патерно.

– Ник – другое дело. Он паршивая овца в этом стаде.

– Я не удивлюсь, если окажется, что Алекс все и придумал. Ты, наверно, уже слышал, что у них с Марлой не все было гладко. Пару раз они расходились, потом сходились снова. Ходят слухи, что ни Алекс, ни его половина не придавали большого значения брачным обетам. Еще до свадьбы Марла встречалась с его братом, а после – это мне рассказала горничная, уволенная три года назад, она-то, кстати, и проговорилась насчет операции и подала мне мысль порыться в старых страховых записях – так вот, уже после свадьбы как-то завела интрижку с кузеном Монтгомери. Просто для того, чтобы позлить мужа, – так сказала горничная. – Дженет отбросила волосы с лица. – Вот такая парочка. И тем не менее они так и не разошлись. Что держит их вместе? Любовь? Не похоже.

– Думаешь, деньги?

– Об заклад побьюсь, что именно так!

С этим Патерно спорить не стал. Однако до конца он убежден не был.

– Как же Марла – настоящая Марла – симулировала несуществующую беременность?

– Думаю, женщины поменялись местами только в родильном отделении. Селить Кайли в доме под видом Марлы было опасно – дом полон слуг и домочадцев, которые хорошо знали Марлу и непременно заметили бы подмену. Очевидно, Марла носила платья для беременных и подкладывала на живот какие-нибудь подушечки, вроде тех, какими пользуются актрисы в театре. Утреннюю тошноту и другие подобные симптомы изобразить проще простого. Возможно, она даже набрала несколько фунтов, чтобы лицо округлилось. Что же касается докторов – полагаю, в курсе дела был не только муж, но и доктор Робертсон, семейный врач.

– Почему же доктор пошел на это? – быстро спросил Патерно. Версия Дженет казалась ему все более убедительной.

– А почему делаются все грязные делишки на этом свете? Ради денег, Тони. Маленькие зеленые бумажки – вот что вертит миром. В последнее время Кейхилл сделал несколько солидных благотворительных вкладов на нужды больницы «Бейвью». Не сомневаюсь, что большая часть этих денег осела на личном счету доброго доктора.

– Послушай, ты уверена в том, что мне рассказываешь?

Патерно устало потер затылок. Он знал, что детективу Квинн можно доверять: в отличие от многих молодых следователей, она не увлекается фантазиями. Выдвигаемые ею версии всегда тщательно продуманы и основаны на фактах. Но то, что она сейчас рассказала, звучало слишком уж слишком невероятно. Словно сюжет какой-нибудь распроклятой мелодрамы.

– Пока что в твоей теории полно дыр, – продолжал он.

– Думаешь?

– Больше, чем в решете, – проворчал детектив.

– Хорошо, пусть это только предположение. Попробуем его доказать или опровергнуть.

– Уж очень все удачно сошлось, – продолжал ворчать Патерно. – Как по писаному. Что, если бы кто-то в доме или в больнице узнал правду и начал шантажировать Кейхиллов? Или если бы взбунтовалась сама Кайли? Или если бы родилась девочка? Да мало ли... Нет, все это совершенно невероятно.

– Посмотрим, – ответила Дженет, расплывшись в улыбке. Чертовски самоуверенной улыбке, надо сказать.

– Думаешь, ты раскрыла дело?

– Точно. И с нетерпением жду премии. И славы. Не забудь про славу.

Патерно устремил взгляд на висящие над столом фотографии изуродованного тела Памелы Делакруа и покореженного «Мерседеса».

– Погоди радоваться. Дело-то еще не раскрыто. Кто подстроил несчастный случай? Кому и зачем понадобилось убивать Марлу?

– Вот этого я пока не знаю, – вздохнула Дженет. Патерно перевел взгляд на фотографию Кайли Пэрис. Черт возьми, женщины и в самом деле похожи, как близнецы! Совсем нетрудно принять одну за другую.

– Ладно. Проверим, чего стоит твоя теория. И для начала, думаю, нам стоит серьезно побеседовать с миссис Кейхилл.

– Если она действительно миссис Кейхилл.

Крепко прижимая к себе Джеймса, словно боясь, что кто-то выхватит его у нее из рук, Марла прислонилась к стене лифта. Кайли жила в многоквартирном кирпичном доме старинной постройки, зажатом между университетом и площадью Аламо – совсем недалеко от элегантного столетнего особняка на Маунт-Сутро, который Марла уже привыкла называть своим. Желтое кирпичное здание сразу показалось ей знакомым: звуки и запахи подъезда вызывали из подсознания смутные воспоминания.

Она жила здесь? Долго ли? Как обитательница дешевой наемной квартиры ухитрилась выйти замуж за Алекса Кейхилла? Или, точнее, выдать себя за его жену? Одно Марла знала точно: она уже не раз поднималась на третий этаж в этом самом лифте. Страх в ее душе мешался с любопытством. Она знала: там, за дверью Кайли Пэрис, найдется ответ на вопрос, что мучает ее уже почти месяц, – кто она такая? Всей душой Марла желала узнать правду – и все же до смерти боялась.

Ник стоял рядом, не отрывая взгляда от высвечивающихся на табло цифр. Марла видела, как напряжены его плечи, как вздуваются жилы на шее. Казалось, даже воздух в кабине сгустился от напряжения.

На руках у нее заворочался Джеймс. Марла крепче прижала малыша к себе. Как бы там ни было, что бы ей ни пришлось узнать, сына она не бросит. Никогда. Лучше умереть.

Двери растворились, и Марла в зеркале на противоположной стене увидела свое отражение.

Из зеркала на нее смотрела незнакомка. Высокая, хрупкая женщина, судорожно прижимающая к себе малыша. Все следы аварии исчезли: короткие волосы цвета красного дерева обрамляли высокий лоб, точеные скулы и тревожные зеленые глаза. Чувственные губы дрожали; заметив это, Марла поспешно прикусила нижнюю губу ровными, удивительно белыми зубами.

Кто эта женщина? Марла Кейхилл? Кайли Пэрис?

Она встретилась глазами с отражением Ника. Увидела в упрямо выдвинутом подбородке и в плотно сжатых губах – решимость, в глазах – тень сомнения.

– Что ж, пойдем, – промолвил он.

Она кивнула, борясь с желанием броситься наутек. Она уверенно повернула направо. Сердце отчаянно колотилось, на лбу выступили капли холодного пота.

– Я здесь была, – прошептала она, с трудом сглотнув. – Черт побери, мне все здесь знакомо!