– Откуда ты знаешь? – спросила она, выдавливая из себя через силу слово за словом. У Мауры сдавило грудь, она не находила слов, не знала, что сделать, чтобы утешить его.

– Знаю. Мисс Берридж разговаривала с монахиней, которая принимала роды.

– Мисс Берридж – это горничная? – Мауре было все равно, кто такая мисс Берридж. Она тянула время, пытаясь собраться с мыслями, взять себя в руки.

Уильям Гудзон отказался признать внука. Теперь, когда Александр узнал о существовании ребенка, он не может оставить его в приюте. Это ведь его сын, сводный брат Феликса.

Отлично понимая, какие трудности это вызовет, и не думая о них в эту минуту, Маура решительно сказала:

– Его необходимо привезти в Нью-Йорк, Александр. Они с Феликсом могут жить в одной комнате. Сколько ему сейчас?

– Год и четыре месяца. – Александр не смотрел на Мауру. Он мрачно уставился в одну точку. Вдруг он проговорил: – Я еду сейчас же. Именно этого хотела бы Джинни. Этого она ждала бы от меня.

Тяжесть в груди у Мауры усилилась.

– Тебе нет необходимости ехать самому. Ты можешь написать настоятельнице. Можешь послать кого-нибудь в Англию, мальчика привезут.

Александр даже не ответил. Он повернулся, вышел из гостиной и позвал секретаря и Тиля. Маура бросилась за ним.

– Но это означает, что тебя не будет больше месяца, а то и все шесть недель! – Она не хотела отпускать Александра. Маура тяжело переносила вторую беременность и знала, что каждый день без него покажется ей годом.

– Закажи мне каюту на ближайшем корабле, – приказал он подоспевшему Стивену.

– Ты не можешь уехать так быстро, – проговоРИЛА Маура, задыхаясь от быстрого шага и стараясь не отстать от мужа. – Нужно ведь найти няню присматривать за ребенком.

– Мне не нужна няня, я сам буду ухаживать за ним, – отозвался на ходу Александр, направляясь к лестнице.

После этих слов Маура поняла, до какой степени известие о сыне потрясло Александра. Тиль поспешил ему навстречу, готовый выполнить любое распоряжение, а Маура осталась стоять внизу, держась за перила, чтобы не упасть.

В считанные минуты вся ее жизнь еще раз перевернулась. Как объяснить в обществе появление этого малыша у них в доме? В свете могут подумать, что это ее ребенок. Могут посчитать, что она родила его до свадьбы. И если случится именно так, как это повлияет на ее положение в обществе, ведь ее только-только начали признавать? Неужели все старания Генри пойдут прахом? Маура волновалась не из-за себя. Она добивалась признания в обществе ради Александра, понимала, что это необходимо ему. Это понимание досталось ей дорогой ценой. Теперь Александр опять ставит их брак под удар. Осознает ли он это! Подумал ли о возможных последствиях? Что произойдет, когда он привезет сына Дженевры к ним в дом?

Маура испугалась, что Александр уедет и она не успеет обсудить с ним все, о чем сейчас подумала. Она медленно поднялась наверх в спальню. Тиль торопливо укладывал большой чемодан. Александр сам переодевался в дорожный костюм.

– Что сказать Чарли и Генри? – спросила Маура. Она видела, что он принял решение, и ничто на свете не остановит его.

– Правду.

Александр произнес это без малейшего колебания. Маура надеялась подвести Александра к мысли, что надо подумать, как воспримет общество эту новость, но не смогла. Ей не хотелось быть жестокой, но другого выхода не было.

– А что скажут в свете? Как ты объяснишь появление этого ребенка? Как объяснишь, почему берешь его в свой дом? Тебя будут спрашивать, кто он. Захотят узнать, кто его родители.

– Скажу, что он сын моего умершего друга или родственника.

Александр не решался посмотреть на Мауру, он укладывал туалетные принадлежности в дорожную сумку. Тиль пытался закрыть чемодан.

– Ты думаешь, этому поверят?

– Почему нет? – Александр захлопнул сумку и посмотрел на Мауру. – У меня наверняка есть дальние родственники в Венгрии. Я могу придумать что угодно, никто в Ныо-Иорке не сможет проверить.

Это верно. Маура совсем забыла о родственниках Сандора Каролиса, которые остались в Венгрии, когда он эмигрировал в Америку. Это уже лучше. Она воспрянула духом. Возможно, Александр не так безрассуден, как ей показалось. Так естественно – взять на воспитание сына умершего родственника. А если сын Дженевры будет похож на Александра, такое объяснение тем более удобно.

Тиль вызвал лакея. Через секунду чемодан уже несли вниз.

– Мне будет недоставать тебя, – вырвалось у Мауры. На какое-то мгновение Александр стал прежним, ослепительно улыбнулся ей и, поднимая сумку, сказал:

– Я ненадолго. Самое большее – на полтора месяца. Александр поцеловал ее в губы и пошел вниз.

Маура медленно опустилась на кровать. Александр не взял Тиля с собой в поездку, не попросил ее проводить его до причала. Он взял всего лишь один наспех собранный чемодан и дорожную сумку, которые, конечно, не вместили всего необходимого для такой долгой поездки. Все это говорит о том, в каком душевном смятении он уезжает. Для него важно только одно – поскорее добраться до Англии. А дальше?

Маура прижала руку к пояснице. Иногда ей казалось, что она на шестом, а не на третьем месяце беременности.

Возможно, Александру придется доказывать, что он отец ребенка. Игуменья может вообще отказаться отдать ему мальчика. Не исключено, что придется связаться с Уильямом Гудзоном. Маура подумала о ребенке. Какой он? Интересно, похож ли он на Александра? Феликс просто копия отца. Его глаза, такие голубые при рождении, постепенно становились серыми. Будут ли они с Феликсом друзьями? Рано или поздно придется все объяснить Феликсу. Что они ему скажут?

Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой. Они скажут правду. Сын Дженевры – сводный брат Феликса. Мальчики должны знать о своем родстве. Скрыть это от них было бы преступлением.

Маура медленно поднялась и вернулась в Китайскую гостиную. Она опять принялась за вышивание. Последние полчаса перевернули ее жизнь. Сначала она была просто потрясена. Потом ее сердце исполнилось боли и сострадания к тому, что пришлось вынести Джеиевре Гудзон. И, наконец, Маура испытала еще одно чувство, на которое, как она считала, не была способна. Александр с такой нежностью и любовью говорил о сыне, которого родила ему Дженевра, что Маура почувствовала обиду, граничившую с ревностью.

Она продела в иголку длинную красную нитку и начала вышивать лепестки мака. Откуда эта ревность? Александр любил Дженевру, нет ничего удивительного в том, что его так потрясло и обрадовало известие о сыне, которого она произвела на свет. Или это ревность из-за Феликса? Ей показалось, что, узнав о сыне Дженевры, Александр забыл о Феликсе. Но и это вполне естественно. Он испытал такое же потрясение, как и она. Нет-нет, она просто все преувеличивает.

Маура продолжала вышивать, ей стало стыдно за свои мысли, за свой испуг. Все будет хорошо. Знай она, встретив Александра, что он вдовец и у него есть маленький сын, она бы не раздумывая приняла его всем сердцем. А сыну Дженевры нужно намного больше любви, чем ребенку, рожденному в законном браке. Дедушка отказался от него. Он не знает никакой другой заботы, кроме той, что получает в приюте.