путь более легкий;

Он же путь высокий и трудный хранит,

Который один подняться к пикам Вечного может;

Невыразимые планы уже его поступь оставила;

Своими инструментами он сделал небо и землю,

Но их ограничения спадают с него;

Он превосходит закон их и как свои средства использует.

Он поймал руки жизни, он владеет собственным сердцем.

Притворства Природы его взор не обманут,

От далекого конца Истины его взгляд неотрывен;

Глухое сопротивление Судьбы не может сломить его волю.

В ужасных проходах, на фатальных тропинках

Душа неуязвима его, неубиваемо сердце,

Он живет, среди Сил земли оппозиции,

Засад Природы и атак мира.

Рост его духа превосходит боль и блаженство,

Он противостоит злу и добру с глазами спокойными и ровными.

Он тоже должен схватиться с загадочным Сфинксом

И в его долгую неясность нырнуть.

В глубины Несознания он ворвался,

Что себя вуалируют даже от зрения собственного:

Он увидел спящую форму Бога в мирах тех магических.

Он наблюдал немого Бога, формирующего основу Материи,

Выдумывающего грезы своего неведающего сна,

И наблюдал бессознательную Силу, что строит звезды.

Он изучил труды Несознания и его закон,

Его бессвязные мысли и негибкие действия,

Его рискованные расточительства идеи и импульса,

Его механических частых повторений хаос,

Его призывы случайные, его шепоты, фальшиво истинные,

Сбивающих с пути проводников души внемлющей.

Все вещи в ухо Несознания входят, но ничего не продолжается;

Все встает из молчания, все уходит назад в его тишину.

Его дремота — фундамент вселенной,

Его смутное пробуждение заставляет мир выглядеть тщетным.

Возникшее из Ничто и к Ничто поворачивающееся

Его темное и могучее неведение было стартом земли;

Оно было пустою рудою, из которой все было сделано;

В его глубину может рухнуть творение.

Его противостояние мешает маршу души,

Оно — мать неведения нашего.

Он должен звать свет в пучины Несознания темные,

Еще никогда Истина не могла победить Материи сон

И вся земля заглянуть в глаза Бога.

Все неясные вещи его знание должно осветить,

Все упрямые вещи должна разрешить его сила:

До другого берега моря фальши он должен добраться,

Он должен ступить во тьму мира, чтобы принести туда свет.

Под его глазами сердце зла должно обнажиться,

Чью космическую темную неизбежность должен он изучить,

Ее право и ее ужасные корни в почве Природы.

Он должен узнать мысль, что демоническим действием движет,

И объяснить заблуждающуюся гордость Титана

И фальшь, таящуюся в искривленных грезах земли:

Он должен вступить в вечность Ночи

И тьму Бога узнать, как его Солнце он знает.

Для этого он должен идти вниз, в преисподню,

Для этого, он должен вторгнуться в Пространства печальные.

Нерушимый, безграничный и мудрый,

Путешествовать он должен по Аду, чтобы спасти мир.

В вечном Свете тогда он окажется,

На границе встречи всех миров;

Там, на краю шагов вершинных Природы,

Тайный Закон каждой вещи исполнен,

Все противоречия исцеляют свое разногласие долгое.

Там встречаются и обнимаются противоположности вечные,

Там боль становится бурной, огненной радостью;

Зло опять поворачивается к своему добру первозданному

И печаль лежит на груди у Блаженства:

Оно склонилось, слезами счастья рыдая;

Его взгляд наполнен экстазом задумчивым.

Тогда здесь Закон Страдания кончится.

Земля будет сделана домом света Небес,

Провидец небеснорожденный в груди человека поселится;

Суперсознательные лучи коснутся человеческих глаз

И мир сознания-истины придет вниз на землю,

Лучом Духа наполняя Материю,

Пробуждая ее молчание к мыслям бессмертным,

Пробуждая немое сердце к Слову живому.

Эта смертная жизнь станет блаженства Вечного домом,

Само тело вкусит бессмертие.

Тогда спасителя мира задача будет исполнена.

"До той поры жизнь должна нести свое семя смерти

И будет плач горя слышен в медленной Ночи.

О смертный, терпи закон страдания этого великого мира,

На своем тяжком пути сквозь страдающий мир

Обопрись своею душою на силу Небес,

Повернись к Правде высокой, стремись к миру, к любви.

Маленькое блаженство тебе отпущено свыше,

Касание божества — на твоих человеческих днях.

Совершай свой ежедневный путь пилигрима,

Ибо сквозь малые радости и малые горести ты идешь к Богу.

Не спеши к Божеству по опасной дороге,

Безымянной Силе не открывай свои двери,

Не поднимайся к Божеству по дороге Титана.

Против Закона тот свою волю лишь ставит,

Поперек пути Закона он бросает свою гордость могущества.

К небесам поднимается по штормовой лестнице,

Стремясь жить близко у бессмертного солнца.

Гигантской мощью он бьется, чтобы силою вырвать

У Природы и жизни право бессмертных;

Он берет штурмом и небо, и мир, и судьбу.

К высокому трону Творца Мира он не идет,

Он не ждет руки Бога протянутой,

Которая подняла бы его из его смертности.

Все он хочет своим собственным сделать, ничего не оставляет свободным,

Растягивая свою маленькую самость, чтоб обхватить вечность.

Преграждая открытые дороги богов, он делает

Своим личным имуществом земной воздух и свет;

Монополист энергии мира,

Он господствует над жизнями обычных людей.

Свою боль и чужую он своими делает средствами:

На страдании и смерти строит свой трон.

В спешке и скрежете его актов могущества,

В буйстве и избытке славы и срама,

Размерами насилия и ненависти,

Трепетом мира под его пятой

Он противопоставляет себя спокойствию Вечного

И ощущает в себе величие бога:

Сила — его представление о небесном себе.

Сердце Титана — это море огня и силы;

Он ликует в смерти существ, в руинах, в крушении,

Он кормит свою силу чужой и собственной болью;

В пафосе мира и страсти он находит восторг,

Его гордость, его могущество призывают боль и борьбу.

Он гордится страданием плоти,

И прикрывает стигматы именем Стоика.

Его непроницательные, слепые глаза на солнце таращатся,

Зрение ищущего, удаляясь из его сердца,

Больше не может найти света вечности;

Он запредельное видит как души пустоту бесполезную

И воспринимает свою ночь бесконечностью темной.

Его природа увеличивает пустоту нереальности

И видит в Ничто реальность единственную:

Штамп одной фигуры своей на весь мир он желает поставить,

Слух мира мучает своим единственным именем.

Его мгновения — центр всей широкой вселенной.

Он видит свою маленькую самость истинным Богом.

Его маленькое "я" поглотило весь мир,

Его эго во вселенную тянется.

Его разум, в Ничто первозданном удар,

Свои мысли шифрует на доске грифельной свободного от часов Времени.

Он строит на отсутствии могучем души

Огромную философию Ничто.

В нем Нирвана живет, говорит, действует,

Невозможно создавая вселенную.

Вечный ноль — его самость бесформенная,

Его дух — абсолют, пустой и безличный.

Не делай этого шага, о растущая душа человека;

Не бросай свою самость в эту ночь Бога,

Страдающая