– Я хотела сказать тебе, что я… – я делаю паузу, чтобы вздохнуть, – что ты мне очень-очень нравишься. Я не могла заставить себя сделать это, пока не оказалась в Хитроу. Я развернулась у стойки сдачи багажа и села в такси и поехала назад в Карлстон. Я подбежала к твоей двери и без остановки стучала. Но никто не открыл, потому что ты уже уехал. Дверь не была заперта… Я открыла ее и увидела, что все твои вещи исчезли. Я даже не подумала спросить, в какой отель ты переезжаешь. Это было глупо. Я так долго искала тебя, что опоздала на свой рейс.

Его взгляд пронзает мой.

– Шейн…

Щеки краснеют:

– Ага… Фонарь, возвращаюсь к тебе.

Он берет меня за руку.

– Сегодня я пошел за тобой на гору, так что…

У меня вырывается булькающий смешок.

Он ухмыляется.

– Мне пришлось следить, чтобы между нами была группа, и ты меня не увидела, иначе бы, ну знаешь, это испортило бы момент.

Я молча минуту смотрю на него. Поджимаю губы.

– Ты действительно имел в виду то, что вы с Тейлор сказали в этих песнях, буквально?

– Ага, я думаю, что ты мне очень-очень нравишься, Шейн Примавери. То есть даже больше, чем кухонные стулья.

Я резко выдыхаю.

– А мне ты, возможно, нравишься больше, чем шаурма.

– Черт. Шаурма – это то, ради чего ты в первую очередь вообще хотела вернуться и снова учиться за границей.

– То есть, да, в целом.

– Я польщен, – он пододвигается ко мне, но я отстраняюсь и делаю вздох.

– Пайз, я собиралась нажать на кнопку перезапуска. То есть мой палец был на ней, – его лицо темнеет.

Я сажусь и поднимаю сжатую левую руку, чтобы показать серебряный артефакт.

– Я почти уверена, что родители не позволят мне жить с ними, если я не вернусь к их представлениям о жизни. Возможно, я не смогу вернуться в колледж. Мне будет негде жить, я не нашла работу писателя. У меня нет компьютера. Нет денег! Я потратила их все на путешествия… Не знаю…

– Эй, – он садится рядом со мной – Стой, почему нет компьютера?

– Он сломался, – грустно бормочу я.

Пайлот убирает прядь моих волос за ухо, а от его прикосновения по коже пробегают мурашки. Он едва заметно улыбается.

– Вот почему ты снова используешь блокноты?

Я переплетаю его пальцы со своими.

– Откуда, черт возьми, ты это знаешь?

– Я же сказал тебе, Примавери, если ты в поле зрения, я тебя вижу. Я знаю, как много Сойер значил для тебя, не могу представить, как тебе было сложно эти последние пару месяцев без ноутбука. Но… что бы ни случилось, ты с этим справишься. Будущая Шейн станет невероятно успешным автором.

– Пайз, я серьезно, – я закатываю глаза и качаю головой, из-за чего по щекам текут слезы. – Стать доктором? Это надежно. Это план, здесь есть путь, по которому можно идти. – Я сглатываю. – Стать писателем – это словно… потеряться и надеяться, что все-таки каким-то образом придешь к своему пункту назначения.

Он поворачивает мое лицо к себе и смотрит мне прямо в глаза.

– Я страстный фанат Французского Арбуза. Я верю в тебя на тысячу процентов, и все такое… я хочу быть рядом, чтобы помочь тебе разобраться.

Я садистски улыбаюсь одними губами.

– Правда, хочешь действительно это сделать? 2011-й и снова вперед? Со мной?

– Я за, если ты за.

Я ерзаю и начинаю нервничать.

– Но будет действительно сложно, Пайлот. Мы изменили время… столько всего может пойти неправильно.

Он закрывает мои пальцы на медальоне.

– Но подумай, сколько всего может пойти правильно.

Я делаю глубокий вздох и смотрю на Эдинбург. Какой будет жизнь, если все пойдет правильно? Если я исправлю отношения с Лео? Продолжу работать над отношениями с родителями? Поменяю специальность? Никогда не пойду в медицинский университет? Никогда не перееду в Калифорнию? Продолжу работать над книгой? Буду встречаться с Пайлотом?

Я подвигаюсь, пока не оказываюсь на коленях прямо перед ним и внимательно смотрю ему в глаза.

– Уверен?

Он улыбается на сто процентов. От этого мое сердце выпрыгивает из груди.

– Я ужасно уверен.

Улыбка расползается на моем лице.

– Типа на сорок два процента уверен?

– Типа на сто восемь процентов уверен.

Я обнимаю его. Он крепко обвивает меня руками.

– Я безумно боюсь, – шепчу ему на ухо.

– Это все часть бытия уязвимого идиота.

Я отодвигаюсь.

– Что насчет тебя? Что насчет развода? Тебе придется снова все это пережить.

– Теперь я лучше подготовлен к этому.

– Как дела у твоих сестер?

– Они справляются. Мы общаемся раз в неделю. Можешь встретиться с ними во время следующего звонка по скайпу.

– Я была бы не против.

– Вчера я загрузил наше видео.

Мое лицо светлеет.

– Что? «Wrecking Ball»? Правда?

Он встает и помогает мне подняться на ноги.

– Правда.

– О боже, я так горжусь тобой, – я сжимаю его руки. – Надеюсь, Usher’s свяжутся с тобой в понедельник.

Он фыркает и наклоняется так, что наши лбы соприкасаются. Наши носы задевают друг друга. Я вижу, как трепещут его ресницы.

– Кажется, я люблю тебя, – тихо говорит он.

Мой рот раскрывается, в груди взрываются искры. Я отодвигаюсь на пару дюймов и позволяю глупой улыбке появиться на моих губах. – Ну… я люблю шаурму, так что по определению…

Его глаза светятся, но он не улыбается. Он кусает губу.

– Это так сексуально, когда ты сравниваешь меня с шаурмой.

– Я тоже тебя люблю, – схватив его за рубашку, я притягиваю его к себе.

* * *

Мы идем вниз по утесу, держась за руки. Вдруг моя сумочка начинает вибрировать на бедре.

Я вскидываю брови.

– Ты, наконец, написал мне ответ?

– Ты мне писала?

– Ага, чуть раньше, – я отпускаю его руку и достаю телефон из сумочки. Там сообщение, но не от Пайлота.

http://www.abowlofbookishness.com/authorinterviews?1french-watermelon