Сенлин снова откинулся на спинку стула:

– «Каменное облако». Маленький шлюп с дурной репутацией и несносным капитаном. Пираты, наверное.

– Что они увозят? – Голл пытался спрашивать небрежно, однако Сенлин увидел, какие чувства он скрывает, и сразу понял: Адаму удалось пробудить в Голле подозрения.

– Ничего необычного. Несколько резервуаров с газом, чуток угля и парочку частных посылок для доставки. Уходят налегке.

– Есть идеи, почему это судно могло заинтересовать Родиона? – Притворное равнодушие Голла быстро исчезало.

– Сутенера? – Сенлин неопределенно пожал плечами. – Ну, там первый помощник – женщина. Может, хочет на нее взглянуть. Да шучу я, шучу. У нее механическая рука. И для сцены она, скорее всего, не годится. Я с Родионом встречался только один раз, но он показался мне… славным.

– Ах, он веселый, как грабитель. Он вероломный, параноидальный, вспыльчивый шмаровоз, и я не поворачивался к нему спиной ни разу с той поры, как передал бразды правления «Паровой трубой» шесть лет назад. Но обычно он предсказуем. Он не высовывается; из «Трубы» почти не вылезает. Я не понимаю, в чем дело, но его, похоже, заинтересовал груз, который везут на этом корабле. Ты сказал, там частные посылки? Что в них такого?

– Я не знаю. – Сенлин немного поразмыслил, потом спросил: – Хочешь, чтобы я их открыл?

– Нет-нет. Это вредно для бизнеса. Если начнем рыться в почте, потеряем половину клиентов. Мы же считаемся портом, который соблюдает секретность. – Голл выглядел обеспокоенным. – Окажи мне услугу, Том. Не отпускай людей на ночь. Ирен привезет им оружие, на всякий случай.

– Я ничего не понимаю. Ты думаешь, что-то случится?

– Уверен, ничего, – сказал Голл, а потом прибавил более резким тоном: – Этот подлый грязный жулик. – Сенлин видел, что Голл разжигает в себе настоящую ярость, и порадовался, что не стал объектом его гнева во второй раз. – Если Родион сегодня вечером заявится в порт и притащит свое маленькое войско шлюхиных капельдинеров, вы лучше не высовывайтесь. – Голл резко встал. – Не смей ничего говорить Родиону. Я хочу поймать его с поличным, чтобы он не смог ничего отрицать. Кто знает – может, завтра станешь и капитаном порта, и сутенером. Вот это будет поворот, да? Ты ведь, полагаю, на орга́не играть не умеешь?

Все фонари небесного порта горели, но вид оставался мрачным. Редкая зимняя буря преодолела горы и теперь неслась по засушливой долине, затмевая звезды по мере приближения к башне. Резкий ветер пах снегом. Сенлин стоял у входа в порт, плотнее прижимая воротник к шее. Устье туннеля стонало, точно глиняная флейта. Его карманы оттопыривались из-за книг, вожделенная картина Комиссара была зашита в спинку сюртука, а рука онемела от холодной стали аэрожезла. Пришло время покончить с этой жизнью взаймы. Наконец-то пора уходить.

Он провел весь день с Ирен, раздавая грузчикам старые сабли и кремневые пистолеты. Лезвия были настолько старыми и сколотыми, что больше походили на пилы, чем на мечи. Большинство грузчиков сильнее тревожились из-за отмены вечерней свободы, чем из-за возможной заварухи. Грузчики постарше воспользовались случаем, чтобы похвастаться былыми битвами, где они едва не умерли, но много кому принесли мучительную смерть, хотя большинство историй были очевидными байками. Ирен дала людям указания: они должны были позволить Родиону и его отряду пройти через двор без помех. Как только нарушители протопают мимо, грузчики последуют за Ирен в туннель, где перекроют Родиону путь к отступлению и столкнутся с ним в порту. Они не должны были объявлять о своем присутствии, пока не получат приказ.

Сенлин решил отложить известие об отмене прибавки к жалованью. Завтра его тут не будет, и пусть Финн Голл разбирается сам. Если Голл хочет урезать жалованье посреди войны за территорию, это его прерогатива – пусть сам и объявляет. Впрочем, «война» – не совсем подходящее слово для надвигающейся драки. А столкновение случится, в этом Сенлин не сомневался. Он ждал, что обе стороны будут трясти оружием, орать и плеваться, может, немного пофехтуют, но ни Родион, ни Голл не захотят обострять ситуацию. Они бы не получили выгоды от убийства соратников или повреждения порта, через который текло богатство. Нет, Родиона поставят на место, а Голл получит то, что ему причитается.

Платформа, от крана до причальной тумбы, отчаянно стонала, и звуки эти напоминали симфонию: доски и тросы смещались под натиском надвигающегося шторма. Даже массивные железные стойки добавляли в мелодию басовые жалобы. Изящный профиль «Щегла» светился как люстра. Команда торговца поспешно трудилась, задраивая люки и удваивая такелаж, на котором держался воздушный шар в форме сигары. Дозорный, совсем мальчишка, цеплялся за бушприт, как носовая фигура, наблюдая за приближением снежных облаков. Сенлин поразился хладнокровию, которого башня требовала даже от самых молодых душ; Вавилон старил своих жителей с одинаковой жестокостью.

Если «Щегол» походил на люстру, то «Каменное облако», пришвартованное наискосок от него, выглядело свечой из свиного сала. Корпус, испещренный засечками и следами от картечи, с выпуклым носом и скошенной кормой, неуклюже мотался, ударяясь о привальные брусья. Пепельный аэростат выпирал через сеть такелажа, как жир через марлю. Ни одного доброго слова не приходило Сенлину на ум, пока он глазел на «Каменное облако», и все же, несмотря на простецкий вид, он любил это судно до глубин трюма. Это его корабль. Осталось лишь его забрать.

Эдит встретила его у трапа, который ездил туда-сюда над пропастью. Лицо у нее было мрачное. За нею пестрая команда из дюжины мужчин спешно прибиралась на палубе, проверяла узлы и забрасывала лопатами уголь в топку. Порывы ветра делали тайный разговор невозможным, но в ответ на робкую улыбку Сенлина Эдит коротко, отчаянно тряхнула головой, а потом ее резко оттолкнул Билли Ли. Капитан протянул Сенлину руку и одним рывком втащил на корабль. Оказавшись на палубе, Сенлин неуклюже зашатался и с трудом удержался на ногах. Корабль ходил ходуном.

– Я пришел подписать манифест, – сказал он с замечательным хладнокровием.

– Ты любопытный тип. Ни слова не сказал о том, что ты капитан порта, когда пытался охмурить моего первого помощника и я вас застукал, – проревел капитан Билли Ли. Изумрудный табард хлопал у него на груди, а рука лежала на рукояти сабли с чашеобразной гардой. – Выходит, ты не так прост, как кажешься.

– Я ее не охмурял, – возмущенно сказал Сенлин и повернулся к Эдит за поддержкой.

Но ее лицо сделалось совершенно незнакомым: зубы оскалены, в глазах тьма. Встревоженный и сбитый с толку, он снова повернулся и обнаружил острие сабли капитана перед собственным носом. Сенлин инстинктивно поднял руки.