– И ты сказал, что не знаешь, – вставил Кастил.

– Это была не совсем ложь. – Он взглянул на жену и опять повернулся к сыну. – Прошлое, о котором говорила твоя мать, играет определенную роль в том, кем она стала. Но не объясняет всего.

Моего затылка коснулись ледяные пальцы тревоги, и по спине пробежала дрожь.

– А твои родители? – спросила мать Кастила, слегка подавшись вперед. – Ты полагаешь, оба были смертными?

– Да. – Мои плечи напряглись. – Но теперь не уверена. Даже не знаю, были ли они мне родными.

Она сглотнула.

– И у тебя есть брат?

Аластир хорошо их проинформировал.

– Да. Он на два года старше меня.

– И он вознесся?

Я скованно кивнула. Она сцепила руки на коленях.

– Ты в этом уверена?

– Его видят только по ночам, – подтвердил Кастил. – Помимо этого других способов узнать нет. Но его видели много раз. Не думаю, что его держат ради крови – так, как намеревались использовать Пенеллаф.

Я знала, о чем думали его родители. Либо у нас с Йеном один общий родитель либо он вообще мне не родной. Если и так, мне безразлично. Он все равно мой брат. Как и родители, отдавшие жизни, чтобы нас защитить, всегда будут единственными мамой и папой, которых я знала.

– Полагаю, мы можем ответить на некоторые твои вопросы, – объявила мать Кастила, быстро переглянувшись с мужем.

Кастил стиснул мою руку, а я произнесла:

– Аластир говорил, что такие же способности, что и у меня, были у…

– Малека? – перебила королева Элоана, и ее печаль заполнила комнату. – Да. Такие же. Он говорил правду.

Я резко вдохнула, удивленная, что это меня так потрясло. Видимо, в глубине души я не хотела в это верить. Я откинулась назад и попыталась вырвать руку у Кастила.

Он не отпустил и наклонился ко мне.

– Поппи, это не имеет значения. Я уже говорил тебе. – Он поймал мой взгляд. – Для меня это неважно.

– И для нас тоже неважно, – негромко сообщил Киеран за нашими спинами, смело говоря за всех вольвенов.

– На самом деле ты на него похожа, – прошептала мать Кастила, и я повернула голову к ней. – Даже если бы я не видела исходящей от тебя силы, я бы сразу поняла, от кого ты происходишь. У тебя много его черт и его волосы – хотя у него они были более коричневыми, а кожа немного темнее твоей.

У меня кровь застыла в жилах.

– Мне всегда говорили, что я похожа на мать…

– Кто говорил?

– Э…

Об этом говорила королева Илеана. Сколько себя помню, она твердила, что я копия матери, когда та была в моем возрасте. Я никогда не сомневалась в этом и хотя начала подозревать, что кто-то из родителей мне не родной, никогда не думала, что это мама.

Мгновение Кастил смотрел на меня, а затем повернулся к родителям.

– К чему вы клоните?

– Те, кого ты считаешь своими родителями, не могли быть теми, кем ты их помнишь.

Я даже не представляла, что Валин может говорить с такой мягкостью.

– Либо они вообще не были твоими родителями. Потому что мы знаем, кто был одним из них.

Меня поразило участие, исходящее от королевы.

– Пенеллаф, твоим отцом был Малек.

Я уставилась на родителей Кастила, захваченная вихрем смятения и недоверия. Хотела встать, но Кастил крепко держал меня за руку. Да и куда мне идти?

– Судя по твоим способностям, ты должна быть дочерью божества, а не просто потомком, – объяснил король Валин тем же мягким тоном. – А также все указывает, что ни один из твоих родителей не был смертным.

Я резко вдохнула.

– Что?

– Они никак не могли быть смертными, – сказала королева Элоана, ловя мой взгляд. – Это не значит, что женщина, которую ты знала, тебе не мать. Это лишь показывает, что она не была смертной.

Я покачала головой, силясь осмыслить ее слова.

– Но разве Аластир бы этого не понял? Он встречался с ней.

Королева Элоана опустила взгляд, и я догадалась, что она добавила последние фразы, чтобы смягчить удар.

У меня внутри разверзлась бездна.

– Не надо так. Не лгите, чтобы меня пощадить. Я это ценю. – Я правда ценила. Значит, королева заботилась о моих чувствах. – Но мне нужно знать правду.

В королеве шевельнулось уважение. Она кивнула.

– Да, он бы понял, что перед ним не смертная.

– Это также означает, что Леопольд не мог быть Малеком. – Киеран примостился на подлокотнике кресла. – Аластир бы узнал его и не преминул об этом сказать.

Я сосредоточилась на том, чтобы дышать глубоко и ровно, напоминая себе о том, что уже подозревала: по крайней мере один из моих родителей мне не родной. Я даже начала с этим смиряться, и… могла это принять. Но Малек – мой отец? Что-то здесь не складывалось. Но мои мысли пребывали в таком беспорядке, что я не могла понять, в чем подвох.

– И он сказал бы мне, если бы наткнулся на Малека, – добавила мать Кастила, привлекая мое внимание. – Он сказал бы нам обоим.

Пальцы Кастила выскользнули из моих, и мое сердце дрогнуло от ледяного всплеска, прокатившегося по нему. Он уставился на родителей.

– Вы узнали о Пенеллаф еще до меня? Знали, что Аластир приложил руку к тому, что произошло тогда в Локсвуде?

О боги.

Я об этом даже не подумала. Но затем ощутила исходящий от короля и королевы вкус стыда. В середине груди загудело, а Киеран резко втянул воздух, поворачивая голову к матери.

– Вы… знали?

– Мы знали, что Аластир, по его мнению, нашел потомка Малека, – ответила королева Элоана, и муж взял ее за руку. – Но больше ничего о тебе и твоей семье мы не знали. Он даже не знал, что ты дочь Малека. Он начал это понимать, только когда встретил тебя снова.

Тело Кастила стало неестественно скованным, а Хиса отодвинулась от окна и направилась к его родителям.

– Но вы знали, что он убил ее родителей? Что бросил ее умирать?

Отец встретил его взгляд.

– Мы узнали об этом после. Когда уже ничего не могли сделать.

Прошло мгновение, и Кастил начал подниматься. Я схватила его за руку.

– Он прав. – Я с усилием сглотнула, а он повернул голову ко мне. Его глаза напоминали замерзшие топазы. – Они ничего не могли сделать после того, как все уже произошло. Это не их вина.

Сосредоточившись на Кастиле, я опять не смогла определить странную, быстро промелькнувшую эмоцию – кислую и вместе с тем терпкую. Я не знала, от кого она исходила и в самом ли деле я ее почувствовала, когда ярость Кастила бушевала огненным штормом.