— Благодарю вас, мадам, — произнес он своим низким голосом. — Я в долгу перед вами. А я привык отдавать долги любой ценой.

Опешив от такого галантного жеста, молодая женщина не знала, что ответить. Ее щеки порозовели, и она смущенно улыбнулась.

Валь-Жальбер, вечер того же дня

Гости Лоры уселись за стол. Мэр с супругой откланялись, поскольку хотели поужинать с семьей, прежде чем отправиться на мессу в Роберваль. Онезим с Иветтой тоже ушли. Это не мешало Мирей быть загруженной работой.

— Четырнадцать приборов, — ворчала она на своей кухне. — Вот уже три года, как я не обслуживала столько народу! Мадам плевать на мои старые ноги. А ведь я должна сидеть вместе с ними! Но это бессмысленно, я все равно не смогу проглотить ни кусочка!

Мадлен и Шарлотта присоединились к ней как раз в ту секунду, когда она выкладывала на фарфоровое блюдо пирамиду из спаржи.

— Мы пришли тебе помочь, Мими, — весело сказала Шарлотта. — Ты ведь тоже имеешь право на рождественский ужин!

— Да, мадам, я могу подавать на стол вместо вас, — добавила молодая индианка.

— Мадлен, когда ты уже перестанешь называть меня «мадам»? — возмутилась экономка. — Мы знакомы девять лет! Хватит церемоний!

— Хорошо, мадам.

— Так, идите отсюда обе. Я путаюсь, когда вокруг меня кто-то вертится. Ты, Лолотта, можешь отнести спаржу… Да, если ты называешь меня Мими, значит, будешь Лолоттой, моя девочка! А ты, Мадлен, неси соусник. Мне пора доставать из духовки мясной пирог.

Предлагая свою помощь, Шарлотта была не совсем бескорыстна. Во время подачи блюд на стол она надеялась незаметно забирать из них часть для Людвига. Для этой цели она спрятала под столом корзину с крышкой, которую стащила у Мирей, и туда собиралась складывать все, что ей удастся раздобыть.

Стенные часы в коридоре, представлявшие собой величественную композицию из бронзы, пробили девять часов. «Мне нужно уйти до полуночи», — сказала себе Шарлотта. Она обдумывала разные варианты, как это сделать незаметнее, но не находила решения.

За столом царило веселье. Лора решила, что ужин пройдет в столовой, поскольку людей было слишком много, чтобы расположиться возле елки, как в предыдущие годы.

— А в гостиной мы будем пить ликер и есть десерт! — объявила она.

Дети были исключительно послушны, настолько им не терпелось увидеть свои подарки. Акали едва могла есть, думая только о свертках, разложенных под елкой. Она спрашивала себя с легким беспокойством, предназначен ли ей хотя бы один из них.

Все попробовали спаржу, политую белым соусом, приправленным уксусом. Верная традиции, Мирей потребовала от хозяйки, чтобы в меню фигурировали сочные кретоны[49], которые так ценят квебекцы зимой.

— Какое пиршество! — жеманно воскликнула Андреа Дамасс.

Сидевший слева от нее Жозеф тут же отреагировал:

— Сюрпризы только начались, мадемуазель. Мирей в стряпне нет равных.

Бывший рабочий внимательно следил за своей речью, дабы не оскорбить чувствительные уши старой девы и ее хорошее воспитание. «Похоже, Жослин сумел представить меня в выгодном свете. Сейчас она мне кажется не такой отстраненной».

Он незаметно оглядел туалет Андреа: серое платье с кружевным воротником и небольшим декольте, достаточно облегающее. В очередной раз пышная грудь, вздрагивающая под тонкой тканью, вызвала у него прилив возбуждения. На его лбу выступила испарина, и он поспешно глотнул вина. В придачу к шампанскому у Шарденов был замечательный запас дорогих французских вин.

Эрмина выглядела очень веселой. Ее настроение резко изменилось с начала вечера. Лора не совсем понимала, что так повлияло на ее дочь, но искренне радовалась, видя, как она шутит и с каким аппетитом ест.

Зато Киона прекрасно знала причину. После своего недомогания, продлившегося всего с полминуты, она с трудом поднялась, запутавшись в своих крыльях, и подошла к Эрмине.

— Мина, я хочу переодеться в свою индейскую одежду. Она осталась в комнате Луи.

— Конечно, пойдем, дорогая, я освобожу тебя от твоего костюма. Ты права, в этом не очень удобно играть.

Киона не могла ждать. Посреди лестницы она возбужденно воскликнула:

— Мина, я только что переместилась далеко отсюда и видела Тошана! Он жив! Уверяю тебя, я его видела и он тоже меня видел! Он прокричал мое имя, но я не смогла там остаться. Это была маленькая комната, там стояли керосиновая лампа и железная кровать. Должно быть, Тошан болеет: он лежал на кровати в пижаме.

— Но где же он? — пыталась выяснить Эрмина, испытывая невероятное облегчение. — В какой стране? Во Франции? Я уверена, что он во Франции!

— Я этого не знаю.

— Зато у меня есть причины так думать, милая моя. О! Спасибо, спасибо тебе тысячу раз! Ты сняла такую тяжесть с моей души! Тошан жив. Дай я обниму тебя, мой ангел!

Она нежно прижала девочку к своей груди. Прежде чем вернуться за стол, они еще какое-то время оживленно шептались в комнате.

Блюда сменяли друг друга. Мирей и Мадлен принесли каждая по блюду с мясным пирогом с золотистой корочкой. Столовую наполнил аромат специй, овощей и тушеного мяса.

— Пришлось применить фантазию, похвасталась экономка. — Топленое свиное сало вместо сливочного масла и больше куриного мяса, чем свиного, вместо говядины. А картофель вырос здесь, в Валь-Жальбере.

— Я уверена, твои пироги оценят по достоинству, Мирей, — перебила ее Лора. — А теперь хватит сновать взад-вперед, садись с нами за стол.

— Хорошо, мадам! Боже милосердный, мои бедные ноги! Только я забыла принести блюдо с жареной картошкой.

Шарлотта вскочила со стула и бросилась в кухню. Она давно поджидала благоприятного момента. За рекордно короткое время она побросала в свою корзину куски хлеба и банку с остатками черной икры. В кухню девушка прибежала со своим бокалом шампанского, словно по рассеянности. Она использовала эту уловку уже в третий раз, чтобы вылить содержимое бокала в бутылку из-под лимонада, снабженную надежной пробкой.

— Шарлотта! — позвала Лора. — Шевелись, мы тебя ждем!

Девушка прибежала в столовую, держа в руках блюдо с картофелем. Жослин не мог оторвать от нее глаз. Он раньше и не замечал, до какой степени она красива, чувственна и грациозна. «Бог мой! Этой малышке срочно нужен муж, — подумал он. — У Эрмины в ее возрасте уже было трое детей. Не понимаю, почему Овид Лафлер не стал за ней ухаживать? Лора утверждает, что для него существует только наша дочь».

Бадетта старалась отдать должное угощению, чересчур обильному, на ее взгляд. Она была не единственной, кто так думал, поскольку пироги были очень сытными. Мадемуазель Дамасс оставила на тарелке две трети своей порции.