Дэниел постучал по дверному полотну кабинета заместителя директора и услышал ответ:

— Входите!

Майерс открыл дверь и вошёл в кабинет. На его лице всё уже было написано, но это не помешало Нолингтону задать самый главный вопрос:

— А где образец?

— Не знаю! — растерянно и тихо ответил Дэниел.

— Как так? Что за детский сад? — с негодованием произнёс заместитель директора ЦРУ.

— Без понятия! Ячейка пуста! — встав неподалёку у стола Нолингтона, растерянно и тихо ответил Майерс.

— Это какой-то бред! Немедленно поставьте всех на уши и найдите образец! — ударив кулаком по столу так, что даже кофе плеснуло на бумаги из кружки, крикнул заместитель директора.

— Я думаю, уже слишком поздно! А трюк полковника Робинсона был всего лишь отвлекающим манёвром.

— Так что это всё МИ-6 организовало?

— Может быть! Во всяком случае, у нас похоже утечка и ещё очень много проблем…

— Чёрт знает что творится! И ты ответишь за это, Дэниел! Тебе доверили всю эту операцию, а ты даже не смог обеспечить сохранность образцу. Хорошо, что директор в длительной командировке, у тебя есть время, чтобы снова найти образец! Я не знаю, где ты его будешь искать! Но найти его надо любой ценой! Что я буду говорить директору?

— Я вас понимаю, сэр! Приложу все усилия!

— Иди, работай!

— Да, сэр! — сказал Майерс и покинул кабинет Нолингтона, направившись к себе, понимая, что пока толком не знает, как снова будет искать образец.

Москва. Секретный блок. НИИ им. Курчатова.

Громов шёл не спеша, медленно, направляясь в секретный блок НИИ им. Курчатова. Михаил Иванович очень хотел узнать подлинность образца, возвращение которого отнюдь не просто досталось! Однако тот он был или не тот, могла решить только экспертиза, длившаяся в авральном режиме. Полковник Громов не любил находиться в подвешенном состоянии, поскольку: точность, действие и результат — это всё что он любил, понимая, что это главное в его жизни.

Сегодня был тот день, когда можно было бы расслабиться или вновь окунуться в поиски, до конца желая выполнить поставленную задачу! Опасения не оставляли Михаила Ивановича ни на минуту, понимая, что образец до американцев мог побывать один только Бог знает где и у кого и что с ним успели сделать. Он понимал, что американцев кто-либо очень хитрый мог и облапошить! Одурачить сотрудников ЦРУ было не так сложно. Вся их деятельность устанавливалась на длинном американском долларе, которых в США хватало, и заплатить за украденную вещь для них не было моральной проблемой! Громов хорошо знал американцев, вспоминая сколько раз сталкивался с ними в разных уголках земного шара и всегда оставался на высоте, даже когда проигрывал. Его поражения были не такими весомыми, как у сотрудников компании. Контора всегда оставалась на высоте, не обращая внимание на тёмные годы ФСБ: разруху, развал и прочее с чем пришлось столкнуться Михаилу Ивановичу, когда он только начинал свою службу. Громов верил, что патриотизм не купишь! Как и славу СМЕРШа, перед работой которого преклонялся! Конечно, он также допускал, что американцы могли заменить подлинный образец фальшивым, и только один Бог мог знать, из чего состоит то, что находится сейчас на экспертизе. Однако думать об этом ему не хотелось! Хотелось верить в лучшее, а не думать снова и снова, где образец, ища его в самых тёмных закоулках земного шара.

Михаил Иванович прошёл пост охраны на входе в секретный блок и, пройдя идентификацию, направился к дверям непосредственно самой лаборатории, где найденный образец проходил исследования и экспертизу. Каждый шаг приближал его к двери лаборатории, проходя по специфически освещённому коридору.

Громов подошёл к двери, введя на сенсорной панели цифровой код доступа. Замок щёлкнул, и дверь отъехала в сторону. Он вошёл в лабораторию, продолжая надеяться на чудо, в которое верил и не хотел думать о худшем.

Яркое освещение начало само по себе резать ему глаза. Михаил Иванович на мгновение зажмурился, не понимая, как люди здесь могут работать и оставаться здоровыми, но, отогнав от себя все лишние мысли, открыл глаза, более или менее адаптировавшись к яркому свету дневного освещения, и прошёл внутрь, осматривая оборудование в лаборатории: сложнейшие анализаторы и многое другое.

Дверь автоматически закрылась за ним, и он подошёл к человеку, сидящему за рабочим столом и что-то быстро печатавшему на ноутбуке. Сзади были видны лишь седые волосы мужчины с относительно короткой стрижкой.

— Профессор Глебовский? — неуверенно спросил полковник Громов.

— Да. Это я, — обернувшись к Громову лицом, ответил мужчина. — Вы что-то хотели?

На вид профессору было лет шестьдесят пять. Это был пожилой мужчина, лицо которого было все в глубоких морщинах, и у Михаила Ивановича было чувство, что этот человек отработал лет сорок на стройке, а не просидел лет тридцать в лаборатории.

— Я слушаю вас, — спокойным голосом повторил профессор.

— Меня интересует образец, который недавно вам привезли на исследование. Что вы можете сказать о его подлинности? — подойдя ближе к Глебовскому, спросил Громов.

— Ничего, — слегка улыбнувшись, ответил пожилой мужчина.

— Как ничего? — потрясенно переспросил Михаил Иванович. — Вы ещё не сделали необходимые исследования?

— Почему же? Сделал! Но только не зная, образцом чего он является.

— Вам разве не прислали все необходимые бумаги? — теряя терпение, спросил Громов.

— Конечно же, прислали, но только образец, который вы привезли мне, практически полностью не соответствует тому составу, который описан в бумагах. Так что это всего лишь подделка но, правда, весьма искусная. Абсолютно точная копия, по крайней мере по цвету и плотности. Уж не знаю, как это удалось тем химикам, которые его делали, но они очень были искусны. Над этой копией, похоже, поработали хорошие мастера своего дела. Если не знать того, что написано в бумагах, то он может создать иллюзию настоящего образца, — надев очки, ответил Глебовский, с сожалением в глазах посмотрев на Громова.

Михаил Иванович на мгновение посмотрел куда-то в угол лаборатории и повернулся к выходу, сказав на прощание:

— Спасибо, профессор.

— А что делать с вашей подделкой? — вдогонку Громову спросил Глебовский.

— Отправьте её обратно ко мне, как вещдок, — ответил он и вышел из лаборатории в коридор.

Михаил Иванович покинул НИИ им. Курчатова и сел в свой «Порше», чувствуя в себе досаду из-за этого поражения. Он достал из бокового кармана пальто смартфон и набрал какой-то номер. Громов включил стеклоочистители, сметая с лобового стекла падающий небольшой снег, пока ждал ответа абонента:

— Да, Михаил Иванович, — ответил Романов.

— Андрей, у меня плохие новости. Образец, который ты привёз, оказался фальшивым, — расстроенным голосом в плохом