ванной комнаты, где включил в раковине тёплую воду. Он не спеша промыл руку водой, смывая с руки засохшую кровь, разделил салфетку на две равные части, приложив к местам прострела, и перевязал вскрытым перевязочным пакетом.

Рана ныла. Боль была тупая и ноющая, не дававшая Кайлу покоя. Он вернулся в комнату и свалился на диван, понимая, что сил у него практически не осталось, причем ни моральных, ни физических. Усталость взяла верх, и глаза Робинсона медленно закрылись. Сам того не замечая, он провалился в глубокий сон. Его мозг продолжал работать, хотя это было очень странно, поскольку после таких сумасшедших практически двадцати четырёх часов на ногах, голова должна была полностью отключиться, но этого никак не происходило.

Кайл стал вспоминать: лесной массив, лица, выстрелы, кровь. Пульс Робинсона стал постепенно расти и составлял уже сто пятнадцать ударов в минуту. Сонная артерия резко пульсировала, поставляя всё больше и больше крови к голове. Снова начинали всплывать какие-то лица, убитые тактики и агенты ЦРУ, которых Робинсону пришлось ликвидировать, чтобы выжить и остаться на свободе. Он понимал, что в этой борьбе не было ни правых, ни виноватых! Каждый выполнял свой долг, хотя в чем он заключался у Кайла, понять было сложно… Он помнил всё: и внедорожник, на котором чуть не разбился, уходя от преследования и кордона, и то мгновение, когда получил огнестрельное ранение в виде простреленной руки, и ещё много чего, что было невозможно забыть. Адреналин разрушал сердце, и Робинсон понимал, что однажды оно не выдержит и даст сбой в виде инфаркта миокарда, но пока судьба была благосклонна к нему, и ему было грех жаловаться на что-либо! Он понимал даже во сне, что его ситуацию облегчало только одно: отсутствие в ране пули, и кость не была задета. Бег. Грязь. Пульс продолжал учащаться. Робинсон чувствовал даже во сне, как у него разламывалась от боли голова. Он очнулся.

Было уже утро. Кайл открыл глаза и дотронулся до раскалённого лба. Тело ломило. Он с трудом встал с дивана и, сняв с себя всю грязную и рваную одежду, переоделся в единственно чистый комплект. Он не стал надевать на футболку джемпер, поскольку ему было жарко. Робинсон приложил два пальца к сонной артерии и прощупал пульс, который был около ста шестидесяти ударов в минуту. Жар нужно было немедленно снять, но лекарств у Кайла не было. Он вытащил из мини бара три порции водки и, налив их в стакан, засыпал туда чёрного перца. Всё это размешал пальцем и тут же залпом выпил. Он понимал, что пульс может повыситься, но оставаться с жаром больше было невозможно. Голова могла окончательно поплыть, и тогда он уже никогда не вернётся домой, а останется умирать в этом номере отеля.

Робинсон неспешно вошёл в ванную комнату и включил в раковине холодную воду. Голова продолжала трещать. Зеркало моментально показало отражение его красного лица, на котором читалось физическое и моральное истощение. Кайл сунул голову под кран и холодная вода начала падать на затылок, смачивая волосы на голове. Внезапно Робинсон почувствовал пусть небольшое, но всё же облегчение, дававшее ему возможность, хоть пусть и на несколько минут, но почувствовать себя человеком. Через какое-то время Кайл вытащил голову из раковины и почти насухо вытер голову чистым полотенцем. Он прилизал мокрые холодные короткие волосы. Причёска, была не ахти какая, но делать было нечего, с этим приходилось мириться. Робинсон вышел из ванной комнаты и надел чистый чёрный джемпер

Мысли у Кайла разбегались, и он никак не мог собрать их в кучу, чтобы сосредоточиться и попытаться найти единственно правильный выход из создавшегося положения, поскольку немедленно нужно было как можно скорее что-то решать, полностью понимая, что оставаться здесь в номере было уже далеко небезопасно. Но Робинсон не знал, что делать, понимая, что предать его мог только генерал Андертон. Более никто не знал всех деталей операции, а означало это только одно, что из него хотели сделать козла отпущения, чтобы на него, при его поимке, списать все возможные и невозможные грехи британской разведки, случившиеся за довольно продолжительный временной период.

Кайл понимал, что он стоял на пороге войны между ЦРУ и МИ-6. Робинсон подсознательно чувствовал какой-то подвох в этом деле, который исходил откуда-то извне. Кайл сел на диван и начал рыться в своей сумке, лежавшей на журнальном столике. Там он нашёл паспорт на чужое имя и всё, что было необходимо для превращения в этого человека.

Робинсон стоял в ванной комнате и накладывал на себя грим, делая это как можно тщательнее и надёжнее. Он наложил на глаза цветные контактные линзы и надел на голову парик. Отражение в зеркале показывало безупречную работу. Кайл взял паспорт правой рукой из заднего кармана чёрных джинс, сличив фотографию и отражение в зеркале. Образы полностью совпали. Робинсон вздохнул с облегчением, внезапно услышав звонок телефона. Кайл насторожился. Он понятия не имел, кто мог ему звонить. На ум приходил только звонок администратора отеля, но Робинсон всё равно подошёл к телефону и поднял трубку:

— Да, — ответил Кайл неуверенным, но спокойным голосом.

— У нас мало времени. Ваши паспорта и кредитные карточки аннулированы. Через пятнадцать минут в вашем номере будут агенты ЦРУ с отрядом спецназа, — говорил странный голос, который нельзя было отнести ни к мужскому, ни к женскому.

— Кто вы? — удивлённо спросил он. — Откуда вы всё это знаете?

— Я ваш друг, мистер Робинсон. А откуда я всё знаю, сейчас не главное, — продолжал говорить странный голос. — Генерал Андертон вас предал. Но это, повторюсь, не главное! У чёрного входа стоит синий «Форд», ключи под сидением водителя. Направляйтесь в аэропорт «Даллес», там вас будет ждать частный самолёт. Пилот знает только ваше оригинальное лицо. Учтите это…

На этом разговор был закончен. В телефонной трубке зазвучали короткие гудки. Время на размышления у Кайла не было. Робинсон допускал, что это могла быть ловушка, грамотно расставленная агентами ЦРУ, но Кайл почему-то решил на этот раз поверить и сделать шаг навстречу полной неизвестности, с нетерпением ждавшей его за поворотом.

Он быстро смыл грим и выбросил парик в мусорную корзину, как и испачканную кровью одежду и взял свою сумку, выскочив из номера. Робинсон быстро спустился по плохо освещённой запасной лестнице и выскочил в дверь чёрного входа. Во дворе стоял синий «Форд». Кайл подошёл к машине и открыл заднюю дверцу автомобиля, кинув туда свою сумку. Хорошенько осмотревшись по сторонам, он сел на водительское сидение и, пошарив правой