время к подначкам и приколам. И надо же! Сам Господь Бог увидел ее страдания и послал ей такую чудную подругу.

Антигони остановилась возле ресторана с названием «Парадиз». Он располагался над морем, на выступе одной из скал.

Внизу находился пляж, на котором загорало несколько девушек. В море еще никто не рисковал купаться.

Вход в открытую часть ресторана точь-в-точь напоминал античную арку с колоннами, которую видела Люба, когда их фотографировали. На широкой мраморной площадке стояли белые узкие прямоугольные столы и какие-то полуразрушенные мраморные кресла. Между столами возвышались не то древние, не то требующие ремонта колонны, со светильниками наверху в виде прозрачных амфор. Над площадкой был устроен навес из виноградных лоз с сочными зелеными листьями.

Не успели они подойти к столику, как перед ними возник официант с двумя подушечками в руках. Он поинтересовался у Антигони, где они собираются сесть, поскольку почти все столики были свободны. Гречанка предложила Любе выбирать. Та захотела расположиться недалеко от входа, чтобы можно было рассматривать входящих в ресторан людей. Ее интересовало, кто во что одет.

— На море мне смотреть неохота! Надоело, — призналась она.

Официант положил на кресла подушечки и поставил на стол вазочку с букетиком азалий.

— Счастливая! А я вот все мечтаю сесть на корабль и уплыть далеко-далеко, — смеясь, сказала Антигони. Было непонятно, шутит она или говорит правду. — Что будем пить?

— Я не пью, — снова смутилась Люба.

— О! Тогда бутылочка шампанского нам не повредит! И закажем рыбу. Ты как относишься к моллюскам?

— Терпеть не могу. Гадость. А рыбу люблю, и еще такой салат с чесноком…

— Поняла, — кивнула Антигони и сделала заказ. Как только официант отошел, она спросила: — Здорово здесь, правда?

— Класс! Наверное, дорого?

— Дорого. Но я не обеднею. Расскажи мне про себя.

Люба в который раз почувствовала себя неловко. Говорить правду незнакомому человеку страшно, а врать не хотелось. Она посмотрела на вошедшую в ресторан пару. Он — невысокий толстый грек, с лысиной и пышными черными усами. Она одета в широкую, с множеством разрезов юбку, эффектно обнажавшую стройные загорелые ноги. Женщина остановилась в ожидании метрдотеля, и мужчина, повернувшись спиной к Любе, нежно поцеловал свою даму в плечо. Она поежилась и благодарно его обняла. Люба не видела их лиц. Но почувствовала, что они улыбаются друг другу. Между ними существовала незримая идиллическая связь, по которой без труда можно узнать влюбленных. Люба тяжело вздохнула.

Антигони дотронулась до нее рукой.

— Мне кажется, я тебя понимаю. Совсем недавно рассталась с одним мужчиной. Он был моим любовником, и хотя я не собиралась связывать с ним навсегда свою жизнь, мне было обидно и больно. И не потому, что я его так уж сильно любила, а потому, что он пренебрег мною.

Эти слова упали на благодатную почву. Люба взглянула на гречанку глазами, полными слез.

— И у вас тоже?

Официант принес шампанское в ведерке со льдом. Наполнил девушкам бокалы и удалился.

— Выпьем за наше знакомство, и давай-ка обращаться друг к другу на «ты»! — предложила гречанка.

Люба заставила себя улыбнуться. После нескольких глотков кисловатого, холодного, покалывавшего язык напитка ей захотелось рассказать Антигони все, что с ней произошло. От первой встречи с Ваней-Нахичевань до сегодняшней стычки с Татьяной.

Антигони слушала внимательно, лишь изредка напоминая:

— Ты поешь, поешь…

Но Любе было не до рыбы и салатов. Она вновь переживала свои страдания. И чем дольше рассказывала, тем очевиднее понимала их незначимость. Невероятно, но мало-помалу она освобождалась от пережитого. То, что совсем недавно казалось трагедией, сейчас, под зеленью ресторана «Парадиз», превращалось в дурацкую историю. Граф Нессельроде, которому она, естественно, уделила больше всего внимания, показался ей уже не аристократически-недоступным мужчиной, а утомленным жизнью и женщинами немолодым человеком.

Антигони, судя по реакции, хорошо понимала Любу и разделяла ее оценку событий.

— Такие люди не годятся для серьезных отношений. Поверь, Люба, они слишком зависят от собственного, ими же созданного, имиджа. Пусть ваша связь так и останется красивым эпизодом.

Люба не сказала, что между ней и графом так ничего и не произошло. Женская гордость не позволила в этом признаться.

— Пойми, Антигони, мне совершенно некуда приткнуться. Закончится круиз, все разъедутся по домам. А мне куда? В Ростов возвращаться боюсь. Кто-нибудь решит, что Воркуту арестовали по моей наводке, и все, хана Любочке.

На лице Антигони отразилось неподдельное сочувствие. Даже не видя ее глаз за большими черными очками, Люба поняла, как близко к сердцу она восприняла ее рассказ. Гречанка нервно закурила и произнесла странную фразу:

— Сама судьба указала мне на тебя. Наша встреча не случайна. Я бы все равно познакомилась с вашими русскими девушками. Но в тебе интуитивно почувствовала то, что мне необходимо.

Люба не поняла ее, но по энергичности и уверенности голоса Антигони догадалась, что речь идет о чем-то большем, нежели просто об обычном знакомстве.

Тем временем гречанка заказала кофе и несколько засуетилась, прежде чем призналась:

— Мне нужно попасть на ваш корабль. Я думала, кто-нибудь из девушек незаметно, в общей группе, проведет меня. Но теперь планы меняются…

— Для чего проникать на корабль? Купи билет… хотя какие там билеты… — удивилась Люба.

— Хорошо, слушай, — решительно начала Антигони. — Тот мужчина, с которым я рассталась… он грек и является владельцем этого судна.

— Апостолос Ликидис! — охнула Люба.

— Да. Господин Ликидис.

— Но он же там с женой! — поразилась она признанию подруги.

— Вот потому-то я и должна оказаться на корабле тайно.

— А зачем?

— Этого я тебе сказать не могу. Но не волнуйся, убивать его я не собираюсь. Просто необходимо кое-что выяснить.

Люба совсем потеряла голову. Опять, в который раз, именно она готова вляпаться в очередную, покрытую мраком историю. В ее глазах промелькнул страх.

Антигони поняла, что несколько поторопилась, и принялась успокаивать девушку.

— Нет-нет, ты никак не пострадаешь. Просто, узнав о твоей ситуации, я подумала, что мы можем друг дружке помочь.

— Ты мне? — не поверила Люба.

— Конечно! Смотри, как ловко можно все устроить. Ты остаешься в Афинах, а я вместо тебя отправляюсь в обратную дорогу. Правда, здорово придумано?

Люба от неожиданности буквально разинула и без того вечно приоткрытый рот.

— Тебя же арестуют, — прошептала она и, стараясь сообразить, какие последствия грозят гречанке, объяснила: — На корабле после убийства женщины полно полицейских. Они сразу же обнаружат тебя. Куда ты там спрячешься?

Антигони рассмеялась звонким смехом.

— О, это не проблема!

— Ну ты даешь!.. Надо же такое придумать, — Люба поразилась легкомыслию гречанки.

— Нет. Не так все невозможно. Сейчас мы поедем ко мне. Я тебе