– Мистер Бродский, пожалуйста, прошу вас. Разве так нужно готовить себя к столь важной встрече…

– Она что, думает, я получал от этого удовольствие? Забавлял себя? Мне это было не нужно. Видите, я могу не пить, если не хочу. Что ж она думает – я таким образом развлекался?

– Мистер Бродский, мне не хотелось бы вмешиваться. Но, не сомневаюсь, настало время навсегда отогнать от себя подобные мысли. Пора забыть обо всех раздорах и разногласиях. Ваша цель – как можно лучше использовать остаток жизни. Пожалуйста, постарайтесь успокоиться. Не годится встречать мисс Коллинз в таком настроении: вы, безусловно, потом станете локти себе кусать. С вашего позволения, мистер Бродский, вы были совершенно правы, когда собирались в вашей беседе сделать упор на будущее. Идея насчет животного очень, на мой взгляд, недурна. Ей-богу, мне кажется, следовало бы развивать эту идею и другие, ей подобные. Нет ни малейших причин возвращаться к прошлому. И конечно, у вас теперь совсем недурные виды на будущее. Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы горожане вас приняли…

– Да-да, мистер Райдер! – У Бродского, казалось, мгновенно поменялось настроение. – Да-да. Вечером, Да, вечером я собираюсь… я собираюсь показать класс!

– Отлично, мистер Бродский, отлично.

– Сегодня я не пойду на компромисс, ничего подобного. Да, верно, меня затравили, я поддался, бежал сюда. Но в глубине души я никогда не мирился с поражением. Я знал, что мне просто не предоставилоь возможности. И вот сегодня, наконец… Я долго этого ждал и на компромисс не пойду. Этот оркестр – я выжму из них такое, что им и не снилось. Благодарю вас, мистер Райдер. Вы меня вдохновили. До сегодняшнего утра я боялся. Боялся того, что произойдет вечером. Нужно бы поостеречься – вот что я думал. Хоффман и все прочие твердили: не гоните коней. Действуйте шаг за шагом, советовали они. Завоевывайте публику постепенно. Но этим утром мне на глаза попалась ваша фотография. В газете – строение Заттлера. Вот оно – сказал я себе, вот оно! Жми, жми на всю катушку! Не оставляй в запасе ничего! Оркестр просто не поверит! И эти люди, горожане, не поверят тоже. Да, жми вовсю! Пусть она посмотрит. Пусть увидит, каков я, каким я был все это время! Строение Заттлера – вот оно!

Склон кончился, и мы шли уже по поросшей травой центральной аллее кладбища. Я заметил, что сзади кто-то есть, и, обернувшись, увидел одного из участников похорон, который бежал за нами, нетерпеливо делая какие-то знаки. Когда он приблизился, я разглядел, что это темноволосый, плотно сбитый мужчина лет пятидесяти.

– Мистер Райдер, какая большая честь! – выпалил он, запыхавшись, когда я к нему повернулся. – Я брат вдовы. Она будет в восторге, если вы к нам присоединитесь.

Взглянув туда, куда он указывал, я обнаружил, что мы успели совсем близко подойти к толпе скорбящих. В самом деле, ветер даже доносил до нас истошные женские рыдания.

– Сюда, прошу вас! – произнес незнакомец.

– Не знаю, стоит ли в такой момент посторонним…

– Нет-нет, пожалуйста. Моя сестра, все прочие будут польщены. Прошу сюда.

Не слишком охотно я двинулся за ним. Мы лавировали между надгробиями, под ногами становилось все грязнее. Вначале я не мог из ряда темных согнутых спин вычленить вдову, но, подойдя ближе, различил, что она находится на переднем плане, склоняясь над разверстой могилой. Ее горе представлялось настолько безмерным, что я бы не удивился, если бы она бросилась на гроб. Предвидя, вероятно, такую возможность, старый седой джентльмен крепко держал руку и плечо вдовы. Большинство собравшихся, стоя за ней, также всхлипывали, охваченные, как казалось, искренним горем, но ее отчаянные стоны выделялись даже на этом фоне: столь затяжные, томные, но все же полнозвучные крики мог бы издавать человек, подвергаемый продолжительной пытке. От этих криков мне захотелось повернуть обратно, но коренастый сделал мне знак пройти вперед. Я не шевельнулся, и он шепнул с нетерпеливой настойчивостью:

– Мистер Райдер, пожалуйста.

Несколько участников похорон оглянулись и посмотрели на нас.

– Сюда, мистер Райдер.

Коренастый взял меня за руку, и мы начали пробираться сквозь толпу. К нам обратилось множество лиц, и раза два, а то и больше, я слышал шепот: «Это мистер Райдер!» К тому времени, как мы достигли переднего ряда, рыдания утихли, и я чувствовал, что в мою спину уперлось немало взглядов. Я принял позу спокойного уважения, с неловкостью сознавая, что на мне обычная светло-зеленая куртка и нет даже галстука. К тому же я был в рубашке с веселым оранжево-коричневым рисунком. Я поспешно стал застегивать куртку, а коренастый попытался привлечь к себе внимание вдовы.

– Ева, – мягко шепнул он. – Ева.

Седовласый господин обернулся, но вдова словно ничего не слышала. Поглощенная своим горем, она испускала над могилой ритмичные всхлипы. Ее брат посмотрел на меня в очевидном замешательстве.

– Пожалуйста, – промямлил я, отступая назад, – я принесу свои соболезнования немного позднее.

– Нет-нет, мистер Райдер, прошу вас. Всего одну , секунду. – На сей раз коренастый положил сестре руку на плечо и повторил с нескрываемым нетерпением: – Ева, Ева!

Вдова выпрямилась и, приостановив наконец рыдания, обернулась к нам.

– Ева, – произнес брат. – Здесь мистер Райдер.

– Примите, мадам, мое глубочайшее сочувствие. – Я торжественно наклонил голову.

Вдова продолжала смотреть на меня.

– Ева! – прошипел брат.

Вдова встрепенулась, перевела взгляд на брата, потом опять на меня.

– Мистер Райдер, – проговорила она на удивление спокойным голосом, – это огромная честь для меня. Герман, – она указала на могилу, – большой ваш поклонник. – Тут ее внезапно вновь одолели рыдания.

– Ева!

– Мадам, – быстро вставил я, – я пришел только выразить вам мое глубокое соболезнование. Я в самом деле очень вам сочувствую. Но, пожалуйста, мадам, и вы, господа, разрешите мне теперь оставить вас наедине с вашим горем…

– Мистер Райдер, – откликнулась вдова, вновь овладев собой. – Вы оказали нам огромную честь. Уверена, все присутствующие присоединятся ко мне, если я скажу, что мы польщены до глубины души.

Целый хор у меня за спиной забормотал слова согласия.

– Мистер Райдер, – продолжала вдова, – как вам понравилось в нашем городе? Надеюсь, здесь нашлось хоть что-нибудь для вас интересное?

– Понравилось как нельзя более. Все со мной так любезны. Прекрасные люди. Я очень скорблю о… о вашей утрате.

– Вероятно, вам нужно чем-нибудь подкрепить себя. Не хотите ли чаю или кофе?

– Нет-нет, в самом деле, не стоит…

– Дождитесь по крайней мере, пока принесут что-нибудь попить. Боже, неужели никто не захватил чаю или кофе? Ничего? – Вдова озабоченно оглядела толпу.

– Ради Бога, я совсем не собирался прерывать церемонию. Пожалуйста, продолжайте…