– Женщина! Ты серьезно? – недоверчиво спросил он. – Что у тебя за логика?!

– Обычная, – дернула я плечом. Даня улыбнулся и поцеловал меня в него – знал, что меня это обездвижит.

– Не злись, Дашка, – прошептал он, скользя губами по моей шее. – Ты же знаешь, мне нужна только ты.

Его губы добрались до моих, неспешно целуя и даря ощущение полета, а ладонь оказалась на моей талии. Однако продолжить мы не успели – в комнату вошел мой папа. Хорошо, что он предварительно постучал и мы отпрянули друг от друга, делая вид, что рассматриваем стены.

Вечером той же субботы мы долго гуляли вдвоем по улицам, залитым осенним медным солнечным светом. И вместе встретили янтарный нежный закат, стоя на пешеходном мосту и целуясь. Мне хотелось сказать ему, что он – лучшее, что со мной случалось. Но вместо этого я в шутку подколола его, смутившись собственных чувств. И он ответил мне тем же. А потом мы долго гуляли в сумерках… Наверное, мы бы гуляли всю ночь, однако ночью ему надо было поехать на работу в клуб – подменить какого-то парня.

– Это обязательно? – спросила я его уже на лестничной площадке.

– Придется.

– У тебя завтра вылет. Ты не отдохнешь, Дань.

– Вечером. Успею выспаться, – ответил он. – Не беспокойся.

ПРОВОЖАТЬ ДАНЮ В АЭРОПОРТ я поехала вместе с его папой на машине. И хотя он улетал всего на три дня, ощущение у меня было такое, что мы прощаемся надолго. Мы ехали с ним на заднем сиденье в обнимку, и мне ужасно хотелось крепко поцеловать Даню, чтобы он не забывал – каково это, когда его целую я. Однако я стеснялась делать это при дяде Диме. И ехала, положив голову ему на плечо.

Когда мы уже стояли у паспортного контроля, я едва не заплакала.

– Ты чего, Даш? – с тревогой спросил Даня.

– Все хорошо, – улыбнулась ему я. – Звони мне и пиши. И пусть все пройдет отлично!

Он коснулся моей ладони своими пальцами, которые до середины были прикрыты длинным рукавом черного свитшота. Тогда я еще подумала: зачем Даня надел этот свитшот, он же его не любит. На прощание мы обнялись, он поцеловал меня в щеку, обменялся парой слов с отцом и скрылся за дверью. А мы с дядей Димой пошли на стоянку. Я знала, что Даня вернется уже в среду вечером, но на душе все равно было тяжело.

Общались мы мало – Даня был постоянно занят. И если в первый день он писал мне и даже один раз позвонил, то потом куда-то пропал. Я понимала, что у него нет времени – он не только слушает чужие выступления, но и готовит свое, однако в груди алым цветком распускалась обида.

Во вторник мы снова встретились с Владом. Я в гордом одиночестве возвращалась с японского языка, который шел в нагрузку к основному языку – английскому. Честно говоря, английский всегда давался мне легко, и еще на втором курсе я сдала IELTS и получила довольно высокие баллы, но вот японский шел сложнее. И JLPT – международный экзамен по определению уровня владения японским языком – я пока не сдавала. Лишь планировала сдать его летом – в первое воскресенье июля.

Был вечер; наша подгруппа задержалась на занятии, которое вела носительница языка, неплохо владеющая русским. Стояла теплая, сухая и безветренная погода, и я решила немного прогуляться. Однако около стоянки меня окликнул Влад. Сегодня на нем был удлиненный бордовый пиджак с закатанными, как обычно, рукавами, белоснежная рубашка и джинсы, по которым сразу можно было сказать, что они дорогие.

– Привет. Отлично выглядишь, Дарья. – Голос Влада был приветливым и теплым.

– Привет. Спасибо, – ответила я несколько настороженно. И почему-то вспомнила, как мы целовались. Сейчас я не хотела, да и не могла целовать никого, кроме Матвеева.

– Как ты?

– Хорошо. Иду с японского. А ты?

– Неплохо. Ты тоже его изучаешь?

– Да. А ты?.. – изумилась я.

– Сейчас – нет, забросил. А когда учился в Москве, взял его третьим языком, дополнительно, – отозвался Влад. – Английский и немецкий выучил еще в школе, и мне было скучно.

– Честно говоря, – весело отозвалась я, – ты не похож на человека, который много времени посвящает занятиям. Просто я вспоминаю твои рассказы о стрит-рейсинге, серфинге, путешествиях, и…

– И я кажусь человеком, который только и делает, что прожигает жизнь? – подхватил Влад. Его карие глаза смеялись.

– Ну не то чтобы прожигает, но скорее больше внимания уделяет удовольствиям, чем учебе, – уклончиво отозвалась я.

– Ты права, Дарья. Мне постоянно бывает скучно. Не хочешь прогуляться? Погода изумительная, – вдруг предложил он, глядя куда-то поверх моей головы.

– Нет, извини, мне домой пора, – ответила я тут же. Гулять вместе с Владом – не лучшая идея.

– Жаль. – Я даже не поняла, огорчился он или нет.

– Извини.

– За что? – спросил Влад и улыбнулся. – Все ведь в порядке.

Он вдруг поднял руку, словно в приветствии, и я невольно обернулась: через дорогу от нас стоял Алан, недовольный и, несмотря на вечер, в больших солнцезащитных очках. Я присмотрелась и поняла, что у него разбита губа, а очки, кажется, скрывают большой синяк. Алан издалека кивнул Владу и, прихрамывая, пошел к своей машине.

– Мне пора, – сказала я. – Приятно было тебя увидеть.

– И мне тебя.

Он вдруг, словно поддавшись порыву, обнял меня. Я даже не успела оттолкнуть его, как он сам отстранился.

– Пока, Дарья. Увидимся.

– Пока, – растерянно отозвалась я.

И ушла, не понимая, что на него нашло. Гулять я не стала – пришла на остановку и села в автобус, у самого окна. Несколько раз я пыталась дозвониться до Дани, но, видимо, конференция все еще шла.

В среду я ждала его с самого утра – ждала так, как никого и никогда в жизни. Все мои мысли были о нем. Самира только головой качала – мол, нельзя же быть настолько влюбленной. А Сашка смеялась и говорила, что это нормально.

– Первые месяцы химия между влюбленными такая сильная, что любое расставание – пытка, – тоном опытного человека говорила она, когда мы брели по пожелтевшей аллее после университета. Листья под нашими ногами шуршали, и пахло яблоками и надвигающимся дождем. – Первая стадия любви – это зависимость.

– А что бывает, когда химия пропадает? – Полина сдула с лица светлую прядь. – Любовь проходит?

– У кого-то проходит, – пожала плечами Сашка. – А у кого-то переходит во вторую стадию – единение.

– А какая последняя стадия? – спросила вдруг я.

– Последняя – самопожертвование, – было мне ответом.

– Любовь – это просто биология, не усложняйте, девочки, – махнула рукой Самира, которая из-за ремонта в квартире была раздражительной.