Но Fame, как и Viscount, пострадал при столкновении, и капитану пришлось пожалеть о решении таранить подлодку: экипаж провозился несколько часов, заделывая пробоины в корпусе кусками дерева и аварийным пластырем, но в итоге, включив помпы и с трудом поспевая откачивать воду из машинного отделения, Fame вслед за Viscount отправился в Ливерпуль, а оттуда – в ремонтный док. Оставалось 28 торговых судов и при них четыре медлительных корвета. В 21:40 в ночь на 17 октября на Potentilla заметили еще одну подлодку. Суда сближались на полной скорости, но в последний момент капитан Potentilla успел отвернуть: столкновение на скорости 32 узла оказалось бы роковым для его небольшого корабля. Корвет обстрелял субмарину из четырехдюймового орудия, станковых пулеметов и «эрликонов» (зенитных пушек), но лодка ускользнула почти невредимой. То был последний серьезный бой на пути SC104: несколько ложных тревог 17 октября прозвучало, но никаких инцидентов в сгустившем тумане не произошло. Два дня спустя торговые корабли вошли в Мерси и услышали приятную весть: Liberator потопил неподалеку от пути их следования еще одну подводную лодку.

Такие приключения на пути через Атлантический океан – любого из них в мирную пору с лихвой хватило бы на всю жизнь – и морякам торгового флота, и эскорту приходилось переживать вновь и вновь. До конца октября конвой SC107 потеряет пятнадцать судов, а SC125 – тринадцать в семидневной битве, не уничтожив в отместку ни единой подлодки. Всего в 1942 г. подлодки затопили 1160 торговых судов союзников. Как раз в тот момент, когда ход войны решительно переломился не в пользу оси, Англия начала испытывать наибольшие проблемы с импортом. Зимой 1942 г. «волчьи стаи» Дёница достигли пика своих сил: более ста субмарин рыскало в океане. Северо-Африканская кампания, в особенности проведенная в ноябре операция Torch, вынудила Королевский флот направить значительную часть кораблей в Средиземное море.

Канадским корветам, которым пришлось в основном выполнять функции эскортных судов в западной части Атлантического океана, недоставало оборудования и опыта, чтобы противостоять этим «волчьим стаям»: до 80 % потерь в Атлантике в период с июля по сентябрь приходилось на конвои, сопровождаемые канадцами. Рапорты и отчеты сообщали о крайней нехватке опытных капитанов, получивших соответствующую подготовку, умеющих пользоваться гидролокатором. Канадский флот рос так быстро (в три раза быстрее, чем ВМФ Великобритании и США), что небольшое ядро профессиональных моряков никак не могло обслуживать его военные нужды. Инспектор, проверявший состояние одного из боевых кораблей Канадского флота по прибытии в Англию, пришел к выводу: «Низкий уровень эффективности наблюдается в целом на всех корветах с канадским экипажем»12. Историк же замечает: «Эти проблемы приводили к слабости действий против подводных лодок»13. А в начале 1943 г. канадцы были на несколько месяцев освобождены от атлантической вахты – британский флот смог их подменить.

В марте 1943 г. в Блетчли-парке вновь произошел перебой в расшифровке радиопереговоров подводных лодок, и в результате за два месяца половина атлантических конвоев подверглась нападению: каждый пятый торговый корабль был пущен ко дну. Но этой трагической кульминацией и завершилась, по сути дела, Битва за Атлантику. Весной западные союзники смогли отрядить в Атлантический океан достаточные силы для подавления подводных лодок. Конвойные суда, оснащенные десятисантиметровыми радарами, взаимодействовали с самолетами дальнего радиуса действия, которые были вооружены усовершенствованными глубинными бомбами, и с малыми авианосцами. Подоспела и расшифровка кодов Дёница, и в борьбе с подводными лодками наступил долгожданный перелом. Адмирал сэр Макс Хортон, назначенный в ноябре 1942 г. командующим Западными подходами, сам в Первую мировую войну служил на подводной лодке, и талант этого опытного моряка, управлявшего Атлантической кампанией из штаб-квартиры в Ливерпуле, существенно приблизил победу.

За май 1943 г. было потоплено 47 подводных лодок, а всего за год – без малого сто. Только на счету самолетов количество уничтоженных подлодок возросло с пяти за период с октября 1941 г. по март 1942 г. до 15 в апреле – сентябре 1942 г. и до 38 в период с октября 1942 г. по март 1943 г. Под конец Дёниц терял по лодке в день: за один месяц его флот сократился на 20 %. Адмирал вынужден был свернуть операции в Атлантике. Потери торгового флота заметно уменьшились, в последнем квартале 1943 г. только 6 % морских грузов не достигало Англии. Переход через Атлантический океан на любом этапе войны оставался тяжелым и опасным испытанием, но теперь вплоть до окончательной победы на океане господствовали англичане и американцы: им едва ли могли противостоять значительно уменьшившиеся числом подводные лодки с экипажами, чей опыт и боевой дух тоже стремительно шли на убыль.

Но и торговый флот Великобритании был потрепан настолько, что это отразилось на послевоенной экономике страны. Из общего тоннажа 14 млн тонн, спущенного на воду в 1943 г., львиную долю составляли американские суда. Но пока что существенно было одно: Германия проиграла войну против атлантических конвоев. В последние семь месяцев 1943 г. общий тоннаж потопленных союзных судов упал до 200 000 тонн, и всего четверть этих трофеев приходилась на долю подводных лодок. И хотя недостача кораблей всегда ощущалась при решении стратегических задач, существенным интересам союзников действия противника на море с тех пор не угрожали. До войны общий импорт в Англию составлял 68 млн тонн. В 1943 г. цифры импорта резко упали – до 24,48 млн тонн, но в 1944 г. вновь поднялись до 56,9 млн тонн.

Вот, пожалуй, самая наглядная статистика Битвы за Атлантику: с 1939 по 1943 г. нападению подверглись лишь 8 % медленных и 4 % быстроходных конвоев. Многое говорилось о недостатке у союзников ресурсов для равной борьбы против подводных лодок в первые военные годы. Это верно, однако у немцев проблемы с ресурсами были куда серьезнее. Гитлер ничего не смыслил в морском деле. В начале войны он распылил рабочую силу и запасы стали, пытаясь производить одновременно слишком много разных видов оружия и техники. Стратегическую пользу от крупномасштабной войны на атлантических маршрутах он распознал лишь к июню 1940 г., после падения Франции. Строительство подводных лодок было объявлено приоритетом только в 1942–1943 гг., когда союзники быстро укрепляли свой флот и в целом исход войны был уже предрешен. Перерезать атлантическую Линию жизни у Германии так и не хватило сил, хотя в пору тяжких потерь английского флота могло показаться, будто такая угроза существует.

Когда Гитлер напал на Россию, английские и американские шефы штабов дружно воспротивились идее предоставить Сталину военную помощь на том основании, что производственных ресурсов едва ли хватит для обороны собственных стран. Выдвинул со своей стороны возражения и Королевский флот: любой импорт в СССР можно было отгружать только через арктические порты Мурманск и Архангельск, причем Архангельск доступен только в летний сезон, когда тают льды. Это означало, что конвой, движущийся со скоростью 8–9 узлов, будет тащиться по меньшей мере неделю, подвергаясь угрозе со стороны немецких подводных лодок, кораблей и самолетов, базирующихся поблизости, на севере Норвегии. Английский премьер и американский президент отмели эти возражения, объявив – вполне справедливо – поддержку Советского Союза безусловным приоритетом. Поначалу Гитлер не обращал особого внимания на арктический путь в Россию, хотя навязчивая мысль о возможности английской высадки в Норвегии побудила его укреплять там линию береговой обороны. Черчилль действительно вплоть до второй половины 1944 г. настаивал на такой операции, но военачальники неумолимо сопротивлялись его замыслу. Однако факт оставался фактом: на протяжении 1942 г. немцы доминировали на севере в воде и в воздухе и арктические конвои подвергались серьезной угрозе.