Спустившись по бетонным ступенькам, Бобёр своим универсальным ключом, который был только у него, вошёл внутрь, где его встретили хмурые бойцы.

– Как там наш клиент поживает? – Поинтересовался у Кузнеца майор, удивившись такому настрою его бойцов.

– Ещё немного и его голыми руками в бараний рог скрутим, и фарш из него сварганим. – Со злостью сжимая кулаки, ответил он, чуть отвернув взгляд в сторону.

– С чего бы?

– Больно сильно по матушке шельмец посылает, грозя нам всякими страшными карами, если его не выпустят.

– Ну, что же пойдем ему спесь собьем и покажем, что с ним будет, если не расскажет, кто его на самом деле послал. – Хищно усмехнувшись, ответил Бобёр и, войдя в камеру, услышал страшную ругань в свой адрес:

– А ну развяжи меня урод! Ты не знаешь, с кем связался и, что с вами со всеми будет, если с меня, хоть один волосок упадёт!

– Ой, боюсь-боюсь, прямо поджилки от страха трясутся! – В притворном ужасе воскликнул майор, прижав руки к груди.

– Тогда быстрее освобождай! – Грозно прорычал пленник, явно принявший на веру его последние слова, что прямо указывало на его недалекий ум, не позволивший уловить иронию в его голосе.

Не меняя выражения лица, Бобёр подошёл к нему вплотную и ребром подкованной подошвы армейского ботинка нанёс несильный удар по губам, из которых продолжались литься ругательства. Мгновенно заткнувшись, «кинематографист» забулькав кровавыми пузырями, свалился на пол, выплёвывая выбитые зубы.

Присев возле него, майор левой рукой схватил пленника за грудки, а левой достав кусок клейкой ленты, наложил его на лоб, таким образом, чтобы его веко не могло закрываться. Оглядев получившийся результат, майор, достал десантный тесак и поинтересовался:

– Слушай меня внимательно, если ты сейчас мне всё расскажешь, я сохраню твою жизнь и даже здоровье, а если откажешься, пеняй на себя, обратно к себе домой ты не вернешься уже никогда. Где-нибудь тут недалече тебя прикопаем и забудем.

– Да пошёл ты!

– Неверный ответ. – С ехидной усмешкой, произнёс майор и стал медленно приближать кончик лезвия ножа к глазу.

– А-а-а-а! – В ужасе завопил пленник, пытаясь извиваться всем телом.

Почти прикоснувшись к зрачку блестящим лезвием, Бобёр ещё раз поинтересовался:

– В последний раз спрашиваю, ты будешь говорить?

– Хорошо, я всё скажу!!!

– Говори, кто тебя послал? – Задал майор, очень интересующий его вопрос и, немного отвёл в сторону хищно блестевшее лезвие.

– Дай слово, что не убьешь меня.

– Моё слово крепко.

– Да, Гриня предупреждал быть с тобой предельно осторожным, а я не прислушался, а зря… – Поникнув всем телом, негромко пробормотал пленник.

– Подожди, тебя, что Гриня по мою душу послал?! – Поражённо выкрикнул Бобёр и, отпустив «кинематографиста» вложил нож обратно в ножны.

– Он самый, только скорей всего Гриня выступал посредником, выполняя чей-то заказ. Это его обычная манера.

– Ну, допустим, я тебе поверил, но в таком случае, зачем ты какого-то реального «хозяина» телеканала упоминал?

– Не знаю, так Гриня распорядился. – Успокаиваясь, ответил пленник, пытаясь сорвать клейкую ленту, мешающую опуститься веку.

Равнодушно посмотрев на мучения несостоявшегося убийцы, Бобёр всё же нагнулся и, не церемонясь, сорвал её и задал новый вопрос:

– Интересно, ты какого лешего согласился на меня покушение устроить?

– Должен, я ему два миллиона рублей и он пообещал их списать.

– Понятно, непонятно другое… Как ты умудрился на занимаемую должность влезть или кто помог?

– Никуда, я не влезал, на телеканале в занимаемой должности четвёртый год работаю.

– Возможно, но откуда у тебя такие профессиональные навыки?

– Так, до того как, я стал на телевидении работать двенадцать лет в Иностранном легионе прослужил, а выйдя в отставку на Гриню несколько лет работал, пока всю его команду легавые не замели. Вот тогда, я в операторы и подался. – С обречённостью в голосе, ответил пленник, тоскливо смотря на экранированную стену камеры.

– Значит, говоришь, на пиратов работал… – пробормотал себе под нос майор, и резко поменяв тон, спросил:

– Ты хоть понимаешь, что Гриня тебя на смерть послал?

– Теперь понимаю. – Совсем потерянно ответил, бывший французский легионер.

– Ладно, как и обещал, я сохраню тебе жизнь, но пока ты побудешь в камере, а там будет видно, что дальше с тобой делать. Да, кстати, как вы с Гриней связь поддерживаете?

– Он мне сам звонит, каждый раз с нового адреса, так что где он сейчас находится, я не знаю.

– Что и требовалось доказать! Ты Гриней был изначально приговорён.

Не став больше вести с пленником душещипательных разговоров, Бобер вышел из камеры и, захлопнув за собой дверь, обратился к своим подчинённым:

– В общем, так мужики, вы хоть и полковые, но всё ж разведчики, поэтому знаете, как нужно в этой ситуации поступать. Применяйте химию, психозонды и тому подобные средства, главное, я хочу точно знать, врёт ли это тело или говорит правду. Одно условие, он должен оставаться физически и психически здоровым и вменяемым, остальное неважно. Вы меня поняли?

Получив твёрдые заверения и пообещав управиться за сутки, Бобёр покинул подвал и явился в медицинскую лабораторию, где ему сделали экспресс анализ крови и, получив результат, отправился на центральный пост. Выгнав связиста, майор заперся в секретной части и, удостоверившись в отсутствии прослушивающей аппаратуры, вызвал на связь генерала Гудзу:

– Здравствуйте Константин Георгиевич!

– Где тебя черти носят?! Я уже целую неделю до тебя дозвониться не могу! – Зло высказал претензию Дикий Вепрь.

– Извините, я в последнее время очень занят, завтра вечером по Питерскому времени стартует реалити-шоу.

– Ты, как, я погляжу, совсем с этим шоу заигрался! Бросай всё и немедленно дуй на Санкт-Петербург. Ты приглашён на ежегодный бал посвященный Дню независимости.

– Да, вы что?! – Выпалил майор, опешив от такой новости.

– Вот-вот, немедленно все дела бросай и в путь, а то не успеешь.

– Простите, но я не могу! – В отчаянии выкрикнул молодой человек.

– Бобёр, ты похоже, на вольных хлебах совсем страх божий потерял! Я кому сказал, немедленно в путь! – Во всю глотку заорал генерал, хотя за ним такого отродясь не водилось.

– Товарищ генерал, если я сейчас всё брошу, это самым негативным образом отразится на деле, а этого допустить категорически нельзя. Завтра вечером будет первая трансляция и по её завершении, я немедленно отправлюсь в столицу. – Категорично, заявил майор, стоя навытяжку, перед экраном, на котором было разъяренное генерала.