Таким образом, хотя широкое участие партизанских отрядов сделало белую борьбу на Севере отчасти народной войной и обеспечило устойчивость архангельского фронта, это была не та война, о которой мечтали белые военные и политики. Крестьяне добровольно выступали против большевиков не из-за пробуждавшегося общенационального самосознания или гражданского чувства, а из-за сохранявшегося традиционализма северной деревни и стремления отомстить обидчикам. Локальные идентичности и региональные привязанности партизан по-прежнему преобладали в сознании крестьян над общенациональными[832]. Это способствовало прочности белой обороны, но также обусловило неудачу любых попыток вывести белые войска в широмасштабное наступление. Поэтому северная партизанская война, выросшая из неподвижности Северного фронта, сделала его еще менее подвижным.

* * *

Антибольшевистские военные и политики и в годы Гражданской войны, и в эмиграции не переставали винить население Севера в равнодушии к судьбе страны и слабой поддержке Белого движения. Крестьяне, рассуждавшие о событиях в стране как о чем-то, происходившем далеко, «там – в России», были лишены, по мнению белого начальства, «идеи здоровой государственности»[833]. Жители северной деревни в большинстве своем не стремились воевать за свержение большевиков в центре страны и были больше озабочены нуждами своей деревни и волости. Тем не менее Гражданская война в Северной области не была лишь делом политических элит. Во многих отношениях она превратилась в народную войну, в которой в той или иной мере участвовала бóльшая часть населения Архангельской губернии.

С открытием боевых действий на Северном фронте простое население Севера не стремилось отгородиться от происходивших событий. Напротив, оно пыталось использовать перемену власти для того, чтобы удалить посаженных сверху большевистских руководителей и восстановить у власти местных популярных лидеров. По мере того, как укреплялась белая администрация на местах, а война все теснее входила в жизнь архангельской деревни, жители губернии активнее шли на сотрудничество с белой властью. Они пытались заручиться ее помощью в борьбе против набегов красных отрядов, соглашались служить в мобилизованных полках в обмен на продовольственное и материальное обеспечение рекрутов и их семей и в целом были готовы содействовать правительству, которое демонстрировало устойчивость и способность добиться скорой победы в войне. Крестьяне видели в Северном правительстве защитника своих интересов отчасти потому, что симпатизировали некоторым политическим инициативам белого кабинета, в частности его земельным законам и попыткам оказать социальную помощь населению. Но все же при выборе «своей» стороны в Гражданской войне крестьянами в первую очередь двигали не политические предпочтения, а практический расчет и инстинкт самосохранения. Пытаясь обезопасить себя в обстановке распада государства и в буквальном смысле войны всех против всех, крестьяне прагматически стремились обрести сильного покровителя. Их сотрудничество с белым режимом было своего рода политическим альянсом, возникшим в ответ на особые обстоятельства. Но с изменением обстоятельств прежние альянсы могли рушиться и уступать место новым. Так, несмотря на содействие белой власти, большинство жителей Севера не хотело оказаться на стороне проигравших и не было готово поддерживать до конца ту власть, которая скоро падет. Именно поэтому изменившееся положение на других белых фронтах стало причиной стремительного распада Северного фронта и крушения Северной области в начале 1920 г. Как и почему это произошло, является предметом следующей главы.

Руководство Северной области и командование белыми войсками с весны 1919 г. пристально следили за известиями о наступлениях на других белых фронтах. Они рассчитывали, что Северная и Сибирская армии смогут создать единый фронт, что А.В. Колчак или А.И. Деникин скоро дойдут до Москвы и что войска Н.Н. Юденича захватят Петроград, положив конец большевистскому режиму. Однако в начале 1920 г. сама территория Северной области, наряду с большей частью белой Сибири и почти всем югом страны, оказалась под контролем красного центра.

Стремительность, с которой передвигались по стране линии фронтов, и кажущаяся близость победы то белых, то красных были главными особенностями российской Гражданской войны. Но изменчивость военной удачи едва ли объяснялась переменой политических симпатий населения[834]. Как свидетельствуют последние месяцы существования Северной области – с лета 1919 г. до падения Северного фронта в феврале 1920 г., не массовые настроения влияли на военный успех, но, наоборот, военный успех в значительной мере определял политические предпочтения населения. Ничто не пугало жителей Севера больше, чем перспектива оказаться на стороне проигравших. Признаки скорого военного поражения подталкивали население, опасавшееся мести за сотрудничество с «врагом», к тому, чтобы заблаговременно перейти на сторону победителя и обеспечить свою безопасность. В годы Гражданской войны слабые армии могли на волне успеха наносить поражение более сильному противнику. И, напротив, даже незначительные военные неудачи, вызванные порой стечением обстоятельств, приводили к лавинообразному крушению фронтов. Как будет показано в данной главе, именно эта динамика привела к падению Северной области.

Уже с лета 1919 г. сведения о неудачах на других белых фронтах, прежде всего на Восточном фронте, не только вызвали разочарование населения Северным правительством, но и способствовали прекращению интервенции Антанты на Севере России. В результате прежние преимущества Северной области превратились в недостатки. Морская связь с внешним миром уже не могла компенсировать экономическую слабость и отсутствие продовольственных резервов в Архангельской губернии. Тем временем непомерно выросшая армия ложилась все большим грузом на экономику Севера. В итоге существовавшая как осажденная крепость, Северная область стала заложницей борьбы на других белых фронтах. И когда в конце 1919 г. в Архангельск стали приходить известия о крушении белых армий на Востоке, Юге и Северо-Западе России, Северный фронт рухнул почти без сопротивления. Однако Гражданская война в Архангельской губернии не завершилась с исчезновением Северной области в феврале 1920 г. Она продолжалась еще многие месяцы в виде массового насилия, террора и политических чисток, которые стали главным инструментом интеграции Архангельской губернии в Советское государство.