Когда голландский главнокомандующий приказал своей армии сложить оружие и сдаться немцам, бои в районе Меца еще продолжались. Противник продолжал двигаться на юг, и потому у летчиков было очень много работы. Наши эскадрильи Истребительного Командования оказались в очень тяжелом положении, но проявили себя с наилучшей стороны. Особенно прославились 1-я и 73-я эскадрильи, которые сбивали по 4 немецких самолета на каждый потерянный свой. «Энсоны» и «Хадсоны» Берегового Командования охотились за немецкими подводными лодками в Северном море. Самолеты Бомбардировочного Командования провели первые крупные налеты на германскую территорию. Их целью были нефтехранилища в порту Гамбурга. Никто из нас, кто сицел вокруг приемника и слушал сводку, даже не представлял, что 3 года спустя этот город будет уничтожен тем же самым оружием — нашими бомбами.

Потом заговорил Снайт:

«Наши цели расположены на западной стороне нефтехранилища, квадрат карты A3. Самолеты должны взять по четыре 500-фунтовых бомбы, взрыватели мгновенного действия. Баки заправить полностью. Вы должны атаковать с той высоты, на которой сможете увидеть цель. Так как луна находится на юго-западе, лучше выходить в атаку с северо-востока, потому что вы сможете увидеть отражение доков в воде. Я снова должен вас предупредить, что вы должны постараться избежать попаданий в жилые дома. Этой ночью можно атаковать только указанную цель. Если вы не сможете найти ее — возвращайтесь с бомбами. Вот и все. Можете лететь к цели тем маршрутом, который сами выберете, и бомбить в любое время с 12 ночи до 4 утра. Вопросы?»

Ответом было молчание, и тогда Снайт продолжил:

«Штурман подготовил карты, поэтому можете выбирать себе маршрут».

Он несколько секунд помолчал. Я полагаю, что ему очень хотелось лететь самому, но в то время количество вылетов командира авиакрыла было жестко ограничено, поэтому он только криво усмехнулся и пожелал нам удачи.

Вошел командир базы, и все летчики дружно вскочили. Он приказал нам садиться, а потом рассказал, как мы намерены выправить положение во Франции, уничтожив гитлеровские запасы топлива. Не было никаких сомнений, что в ходе наступления в Бельгии немцы расходуют огромные количества драгоценного топлива. Уничтожив его запасы, сосредоточенные в тылу, мы самым прямым образом повлияем на ход фронтовых операций. Таков был план.

Так как мы с Джекки собирались вечером съездить в кино в Линкольн, то решили взлететь немного позднее. Мы намеревались нанести удар между 3 и 4 часами утра. Мы предположили, что в это время освещенность будет самой удачной — заря на севере и свет луны позволят легко обнаружить цели.

Долгое время мы с Джекки предпочитали сбрасывать бомбы с пикирования. Процедура выглядела так: самолет пикировал под углом 60 градусов с высоты 6000 футов до 2000 футов. Мы обнаружили, что таким образом мы можем добиться высокой точности бомбометания. Мы также надеялись, что сможем уклониться от зениток и прожекторов. Единственные опасения вызывала скорость, которую наберет самолет в конце пикирования. Остекление носа старого «Хэмпдена» могло не выдержать, что создало бы затруднение бомбардиру.

Лента «Девочки в армии» была просто ужасной, ни Джек, ни я не получили никакого удовольствия. Когда мы вернулись на аэродром, то оказалось, что большинство парней уже улетело. У них явно были какие-то свои планы на эту ночь.

Ночь была довольно ясной. Мы провели в воздухе уже 2 часа, когда сквозь глухой шум моторов «Пегасус» пробился голос Джека:

«На какой высоте мы сейчас?»

«Около 8000 футов».

«Здесь маловато кислорода, а я не захватил свою маску».

«Я тоже», — встрял Мак.

«И я», — добавил задний стрелок Уотти, который совершал свой первый полет с нами. Старший лейтенант Уотсон был нашим новым офицером службы вооружений и недавно прибыл в эскадрилью, добровольно вызвавшись летать. Он был не слишком общителен, но при появлении врага преображался, да и вообще оказался неплохим парнем.

«Все нормально, парни. Мы не из тех, кто летает в масках», — согласился я с ними.

Мы все гордились своим экипажем и тем, что летчики звена «А» всегда считались королями эскадрильи в бомбометании с малых высот. В то время во всех бомбардировочных эскадрильях имелись экипажи, которые охотно рисковали головами, атакуя цели с той высоты, на которой нельзя промазать. Но было более чем достаточно и тех, кто сбрасывал бомбы, держась высоко в небе, по целям, которые, как им казалось, они видели. Нет нужды говорить, что между этими людьми шло жестокое соперничество, обе стороны отстаивали свою точку зрения. Впрочем, все сводилось к тому, что атакующие с малых высот за это заплатят, а бомбящие с большой высоты смогут провести новый налет. Однако факты не слишком это подтверждали. Чтобы добиться успеха, пилот бомбардировщика должен обладать незаурядным мастерством и отвагой, но чтобы сделать свое дело, все-таки нужно остаться в живых. Это не обязательно означало держаться повыше, полагая, что ты в безопасности, и мечтать о яичнице с беконом после возвращения. Это не обязательно означало бессмысленный риск жизнями экипажа. Это только означало, что следует положить бомбы в цель самым простым способом. Так мы думали в то время, и наша точка зрения с тех пор не слишком изменилась.

А потом мы впервые увидели Гамбург. И тут обнаружилось, что луна находится не там, где следует, это был просто маленький красный кружок на самом горизонте. Когда мы подлетели ближе, то увидели доки. Затем мы различили город, большую темную громаду, тянущуюся на много миль во все стороны. На его северной окраине мы увидели горящее нефтехранилище. Хотя горел всего лишь один бак, отблески пламени метались вокруг, создавая преувеличенное впечатление о силе пожара. Наверное, поэтому многие экипажи доложили об уничтожении цели, но германское радио сообщило, что налет не нанес никакого ущерба. Во время ночного налета очень сложно определить результаты бомбардировки. Лишь когда днем самолет-разведчик сделал фотографии, мы смогли точно узнать, чего добились.

Но в любом случае нам показалось, что нефтехранилище горит вовсю, и бомбардир даже вскрикнул от радости. Лучи множества прожекторов нервно обшаривали небо, множество зениток беспорядочно палили, и над доками появилось нечто вроде разноцветного зонтика. Мы десинхронизировали моторы, чтобы затруднить работу шумопеленгаторов, но это привело лишь к тому, что самолет начало сильно трясти.

Здесь оказалось гораздо больше зенитных автоматов, чем я когда-либо видел в своей жизни. Смотреть, как они стреляют, очень приятно. В воздух поднимается светящаяся дуга, приближаясь все больше и больше, потом она с громким свистом проносится мимо кабины и взрывается где-то в сотне ярдов позади. Она издает очень смешные звуки, что-то вроде «пок-пок-пок». Каждый снаряд оставляет цветной след, и обычно они следуют друг за другом в строгом порядке — зеленый, белый, красный. Кажется, что в небо взлетел подсвеченный фонтан. Да, на это приятно посмотреть, чувствуя себя в безопасности, однако если снаряд попадает в цель, раздается нечто вроде раската грома — скрежет металла и звон битого стекла. Все вокруг становится красным, так как вспыхивают твои баки, и у тебя внутри все замирает, так как самолет начинает сыпаться вниз. Ты пытаешься выбраться, но воздушный поток не пускает тебя. Ты кричишь членам экипажа, чтобы они выпрыгивали, и все это время зенитки продолжают поливать огнем твой самолет. А потом ты врезаешься в землю, и все кончается. Вверх взлетает жаркое бензиновое пламя, и твоя душа со скоростью ракеты устремляет на небеса. Все эти картины моментально пролетают в твоем воображении, когда цветная дуга трассера изгибается рядом с самолетом, и ты лихорадочно рвешь ручку, чтобы уклониться в сторону.