Ее оргазм наступил неожиданно, как пожар, обрушившийся на лес. Она забыла собственное имя, зато помнила имя Рована, которое выкрикивала снова и снова. А он продолжал свои толчки, выжимая из нее последние крупицы наслаждения. От ее огня весь песок вокруг расплавился, превратившись в стекло.

Через мгновение в ее лоно ударили горячие струи семени. Рован повторял ее имя, и Аэлина наконец вспомнила, как ее зовут. В воду ударила молния, сопровождаемая ледяным ветром.

Аэлина поддержала любимого, добавляя вспышки своего пламени к его молниям. Пока Рован исторгал семя, над морем метались огненные сполохи и били молнии.

Молнии продолжали сверкать и потом, когда Рован затих. Под щит проникли звуки окружающего мира. Шум волн, хриплое дыхание Рована. Он лениво целовал Аэлину, касаясь губами виска, носа, рта. При всей красоте этого вечера и их магии самым красивым для нее было лицо Рована.

Он и сейчас еще оставался в ней. Их обоих пробирала дрожь. Рован уткнулся ей в плечо, сбивчивое дыхание согревало кожу.

– Я… – хриплым шепотом произнес он. – Я и не знал, что это может быть таким…

– А я знала, – ответила Аэлина, водя по его испещренной шрамами спине. – Знала.

Ей уже хотелось повторения, и она прикидывала, долго ли придется ждать.

– Однажды ты сказал, что не кусаешь женщин, принадлежащих другим мужчинам.

Рован несколько напрягся.

– А свою женщину ты можешь кусать?

В зеленых глазах вспыхнуло понимание. Он нашел на шее Аэлины следы, некогда оставленные его зубами.

– Тогда я в первый раз потерял власть над тобой. Мне хотелось сбросить тебя со скалы. Я укусил тебя, не соображая, что делаю. Наверное, тело и моя магия знали. Но ты была… такая вкусная.

Рован тяжело вздохнул:

– Потрясающе вкусная. Я ненавидел тебя за это. Меня обуревали мысли о тебе. Ночами я просыпался, ощущая на языке твой вкус. Я думал о твоем дерзком, прекрасном рте.

Он провел пальцем по ее губам:

– Тебе лучше не знать, какие нечестивые мысли я связывал с твоим ртом.

– Признания, конечно, интересные, но ты не ответил на мой вопрос, – сказала Аэлина, которую вновь затрясло от услышанного.

– Да. Некоторые мужчины так делают, – нехотя произнес Рован. – Чтобы пометить свою собственность. Для удовольствия.

– А женщины кусают мужчин?

От этого вопроса задремавший член Рована стал вновь твердеть. Фэйцев редко соединяла любовь. Чтобы обрести такую пару, нужно быть редким счастливчиком.

– Ты хочешь меня укусить?

Аэлина смотрела на его горло, на прекрасное тело и лицо, которое она когда-то так отчаянно ненавидела. Интересно, можно ли полюбить кого-то настолько, чтобы умереть от любви? А можно ли полюбить кого-то так, что время, пространство и сама смерть уже не будут иметь никакого значения?

– Мне позволено кусать только твою шею? – спросила Аэлина.

Глаза Рована вспыхнули. Толчок внутри ее лона был достаточным ответом.

Они вновь принялись вздыматься и опадать, подражая волнам. Когда Рован запрокинул голову к звездному небу и вновь прокричал ее имя, Аэлина с надеждой подумала, что боги, должно быть, слышали это и поняли: дни их владычества сочтены.

Его королева и возлюбленная очень мало заботилась о приличиях. Рован не знал, как к этому относиться: удивляться, испытывать возбуждение или, наоборот, легкий ужас. У них было целых три слияния: два на берегу и одно в теплой воде. Но кровь Рована и сейчас была взбудоражена. Ему хотелось продолжения.

Третий раз они вроде и не собирались. Просто зашли в воду, чтобы смыть песок. Аэлина обвила ноги вокруг его талии, поцеловала его в шею, потом стала облизывать ему ухо. Рован и не заметил, как снова оказался внутри ее. Аэлина знала, почему ему это так надо: ощутить ее вкус на языке, а потом и в других частях тела. Ей требовалось то же самое.

Он и сейчас хотел Аэлину. После первого раза он злился на себя, пытался снова все поставить под власть разума. Это обнажение души, слом всех защитных преград… Случившееся сломало его и возродило заново. Его магия была песней, а Аэлина…

Он никогда не испытывал ничего подобного. Все, что он давал ей, она возвращала. Когда во время их второго слияния она укусила его… Его магия разнесла в щепки пять-шесть окрестных пальм. Рован боялся, что выплески семени разнесут и его самого.

Аэлина собралась вернуться в Бухту Черепов в одеянии из собственного огня. Чтобы не смущать и без того натерпевшихся страху жителей, Рован отдал ей рубашку и пояс. Это лишь отчасти прикрывало ее, оставив почти на виду потрясающие длинные ноги. Но опасность свести городишко с ума все-таки уменьшилась.

Меж тем, если в городе есть люди с зачатками магических способностей, они легко поймут, чем эта парочка занималась на берегу.

Рован пометил Аэлину. Сильнее, чем его прежние отметины. Пометил искренне, и это теперь ничем не отмоешь. Каждый из них объявил другого своей собственностью. Оба прекрасно понимали, чтó за этим стоит… Аэлина сделала выбор. Приняла окончательное решение о том, кто будет делить с нею королевское ложе.

Он постарается оправдать эту честь. Найдет способ доказать, что заслуживает Аэлины и она не ошиблась в выборе. Он заслужит ее любовь, даже если пока ему нечего ей предложить, кроме сердца и магии.

Но Рован успел изучить характер своей королевы. Он знал: их восхитительная близость была не единственной причиной, заставившей Аэлину удалиться из города. Она убежала от вопросов их соратников… Получилось, что лишь на время. Войдя во двор «Океанской розы», Рован сразу увидел освещенное окно комнаты Эдиона. Друзья ждали их возвращения.

Аэлина хмуро покосилась на освещенное окно, но тут же вспомнила про Лисандру. Это заставило ее взлететь по лестнице и распахнуть дверь, даже не постучавшись.

Рован пытался силой магии притушить огонь, продолжавший полыхать в его крови. Со своим желанием он как-нибудь совладает. Рован старался взять себя в руки, чтобы предотвратить иные угрозы.

Когда у фэйского мужчины появляется возлюбленная и между ними происходит первая близость, он становится опасным и непредсказуемым. А если это не просто возлюбленная… опасность только усугубляется.

Дорин и Эдион сидели в креслах перед погасшим очагом.

Лицо Эдиона мгновенно побледнело. Он обладал достаточным чутьем, чтобы обо всем догадаться.

Изможденная Лисандра сидела на постели. Увидев Аэлину, она сощурилась и промурлыкала:

– Хорошо погуляли?

Эдион не решался встать. Он предостерегающе посмотрел на Дорина. Тот понял. Рована захлестнул гнев: почему рядом с его королевой – другие мужчины? Разум напомнил ему: эти мужчины – их друзья. И все же…