Джилл мгновенно уснула, измученная неожиданно хлынувшим на нее потоком воспоминаний. Эвелин еще какое-то время посидел рядом, опасаясь, что ее начнут одолевать кошмары.

Но нет. Она спала крепко, настолько измученная, что ей, скорее всего, вообще ничего не снилось. Тогда он решил, что теперь можно кое-что сделать и для самого себя. Спустился по лестнице в общую комнату и уселся там, выпивая и беседуя с людьми, которых собралось довольно много, поскольку в связи с надвигающейся зимой сейчас была самая пора для трапперов. Эти сильные, решительные люди — в основном мужчины, хотя было среди них и несколько женщин — зарабатывали себе на жизнь с помощью оружия и собственной смекалки. Прошло совсем немного времени, и Эвелин уже затеял спор с одним из них, доказывая, что жители деревни с такой мрачной историей, как Дундалис, должны были больше озаботиться тем, как подготовиться к надвигающейся опасности.

Траппер с усмешкой возразил, что самая большая опасность в этой местности — оголодавший енот, и тогда Эвелин хорошенько вмазал ему.

Проснувшись, монах обнаружил, что, кроме него и Белстера О’Комели, в общей комнате никого нет, а один глаз у него заплыл.

— Ну что, хорошо я проучил ваших? — спросил он хозяина таверны.

Белстер рассмеялся. Люди в Дундалисе были крепкие, случавшиеся время от времени драки их не пугали. В каком-то смысле Эвелин — который дрался отлично, хотя вряд ли помнил подробности — сумел этой ночью завоевать их уважение, хотя многие склонялись к мысли, что он не в своем уме.

Белстер протянул ему счет.

— Они решили, что последняя выпивка за тобой, — заявил он.

— Хо, хо! Хо, хо, знай наших! — Эвелин ухмыльнулся и бросил ему несколько серебряных монет.

Когда он вернулся к себе в комнату, Джилл все еще спала, свернувшись калачиком под одеялом, словно маленькая потерявшаяся девочка. Эвелин опустился на колени рядом с постелью, погладил золотистые волосы девушки и поцеловал ее в щеку.

Элкенбрук — так называлась деревня, отличающаяся от Дундалиса и Сорного Луга только тем, что она была расположена на западе Альпинадора, в более холодной местности, где преобладали хвойные деревья. Зима здесь начиналась в остенбрухе, восьмом месяце года, спустя несколько недель после осеннего равноденствия, и заканчивалась лишь в конце томанея, уступая дорогу короткой весне и еще более короткому лету. В Элкенбруке жили высокие, светлокожие, светлоглазые и светловолосые люди — внешне типичные альпинадорцы. И, как все представители этой расы, они отличались большим мужеством и не боялись никаких трудностей. В приграничье Альпинадора — хотя вообще-то практически все это королевство рассматривалось как приграничье! — даже дети умели обращаться с оружием, поскольку, в отличие от более цивилизованных южных королевств, здесь набеги гоблинов и горных великанов были обычным явлением. И Элкенбрук с успехом отражал их, ведь он был окружен оградой из восьмифутовых заостренных бревен, не то что деревни даже на севере Хонсе-Бира.

Учитывая все это, жители Элкенбрука с обычной серьезностью отнеслись к сообщению своих разведчиков о том, что поблизости замечены гоблины. Когда же тут и там стали попадаться и огромные следы горных великанов, старейшины деревни стоически пожали плечами и принялись точить свои длинные палаши и тяжелые топоры.

День уже клонился к вечеру, и бледное солнце коснулось западного края горизонта, когда жители Элкенбрука поняли, с каким врагом они столкнулись на этот раз и какая их ждет судьба. Обычно гоблины неслись, точно бешеная орда. Круша деревья и кустарники, они пытались прорваться в деревню, но напарывались на ограждения, охрану, и на этом, собственно говоря, все заканчивалось. Однако на этот раз дело обстояло совсем иначе. Мерзкие твари окружили деревню и взяли ее в плотное кольцо, ширина которого составляла не меньше десяти рядов. И через каждые двадцать шагов среди гоблинов стоял великан, облаченный в меховую одежду!

Жителям Элкенбрука в жизни не приходилось видеть такого огромного скопления гоблинов; и они даже не предполагали, что эти злобные, эгоистичные создания способны действовать так согласованно. Тем не менее вот они, здесь — бессчетные наконечники копий поблескивают в лучах закатного солнца, бессчетные щиты, украшенные гербами различных племен, тесно прижаты друг к другу.

Люди буквально утратили дар речи, не зная что и думать по поводу всего этого. Обычно гоблины, прежде чем начать атаку, отправляли в селение посланца с предложением сдаться или откупиться, заплатив дань. Как правило, в качестве ответа голову посланца надевали на кол и поднимали над деревенской стеной.

На этот раз, однако, многие в деревне подумали, что, может, имеет смысл обдумать предложение, переданное через посланца, — если оно вообще последует.

Гоблины неподвижно простояли несколько минут, а потом, точно по команде, раздались, образовав в своей массе проходы, по которым вперед двинулась их кавалерия верхом на косматых пони. Вообще-то людям случалось видеть гоблинов верхом, но крайне редко, а тут их было столько!

— Четыреста, не меньше, — прикинул кто-то.

И, если он не ошибся, одна только кавалерия гоблинов вдвое превышала число жителей деревни. Но еще больше людей поразило то, как отменно гоблины держали строй.

— Сразу видно, хорошо обученная армия, — пробормотал второй человек.

— И дисциплинированная, — с отчаянием в голосе произнес третий.

Его можно было понять; по мнению альпинадорцев, до сих пор единственное, что не давало гоблинам захватить все северные земли, была их неспособность объединиться. Друг с другом они сражались чаще, чем с людьми.

К воротам Элкенбрука подошли четыре создания: великан, почти втрое выше самого высокого человека, в одеянии из шкур белого медведя и с огромной дубинкой в руке; невероятно уродливый гоблин — все лицо в шрамах, одна рука ниже локтя отрублена; и еще две какие-то твари, размером с гоблина, но другого вида, с тонкими руками и такими же ногами, которые, казалось, с трудом удерживали плотное бочкообразное тело. Однако самым поразительным и пугающим в облике этих последних были их красные береты, ярко вспыхнувшие в лучах закатного солнца.

— «Красные шапки», — высказал кто-то предположение, и остальные закивали, хотя никто из жителей Элкенбрука до сих пор не видел знаменитых поври.

Ряды нападающих снова сомкнулись. Один из поври сделал знак великану, и тот, злобно ухмыляясь, поднял его высоко в воздух. Карлик сдернул свой берет и замахал им над головой.

Люди расценили это как сигнал к атаке и приготовились отражать ее; уже понимая, каким, скорее всего, будет исход сражения, они тем не менее были полны решимости уничтожить как можно больше мерзких тварей. Однако они не услышали ни стука копыт, ни боевого клича наступающих гоблинов. Вместо этого их ушей коснулись странные звуки — сначала скрип, а потом шипение и свист; это заработали боевые машины поври. Огромные камни, копья двадцати футов длиной и пылающие смоляные шары взмыли в воздух и обрушились на ошеломленных, оцепеневших людей, на окружающую деревню ограду и дома.