В Неданосе Анна сначала высадила Лизу возле гостиницы, а потом направилась к полицейскому участку. Непогода, бушевавшая над проливом, сюда еще не добралась, но ветер усилился. И все-таки Анна отчетливо чуяла запахи “Glarea”. Наверное, руководство решило до закрытия обжечь как можно больше кирпича.

Ее пропуск еще не аннулировали, Анне не нужно было идти мимо приемной, и она прошла прямо к себе в кабинет. Там она отперла нижний ящик стола, достала все материалы по делу Симона Видье, отчеты о пожаре в Энглаберге и смерти Джо Рюландера и отправилась в копировальную. Затем аккуратной стопкой сложила оригиналы у себя на столе, а копии сунула в карман куртки. Уже собираясь уходить, Анна обнаружила в своей почтовой секции толстый конверт.

“Анне Веспер, полиция, Неданос”. Буквы на конверте расползались во все стороны. Анна опустила конверт в карман, к копиям.

У служебного входа она чуть не столкнулась с Йенсом Фрибергом и тихо выругалась, потому что как раз его ей хотелось избежать.

— А-а, привет, — смущенно сказал Фриберг — он явно не знал, куда девать глаза.

— Ты, наверное, уже слышал? — спросила Анна. Фриберг кивнул.

— И полицеймейстер предложил занять должность тебе, да?

Фриберг не ответил, что означало “да”. Раздался глухой грохот, пол слабо завибрировал, но сегодня Анна не обратила внимания на взрывы.

— Ты все-таки получил, что хотел, — ядовито сказала она. — Работа мечты.

Фриберг медленно покачал головой.

— Я отказался.

— Что?! Почему?

— Мы переезжаем. — Он не стал уточнять, кого имел в виду, кроме себя. В другое время Анну бы это заинтересовало.

— И куда?

Фриберг пожал плечами.

— Куда-нибудь, где служба в полиции не так… сложно устроена. Я подал несколько заявлений, так что посмотрим. В любом случае я хотел сказать тебе спасибо за доверие. Ты позвала меня участвовать в расследовании, хотя мы. — он смущенно махнул рукой, — не сразу нашли общий язык. Я многому у тебя научился.

Они помолчали. Разговор застал Анну врасплох, и она не знала, что сказать.

Фриберг покраснел и, чтобы скрыть это, стал вглядываться в свои большие водолазные часы. Несколько секунд они с Анной стояли лицом к лицу.

— Мне тоже было приятно работать с тобой, Йенс. — Анна протянула руку. — Удачи.

— Удачи, шеф.

Фриберг задержал ее руку в своей. И растянул рот в каком-то подобии сочувственной улыбки.

У гостиницы Анна забрала Лизу и помогла ей погрузить дорожную сумку в багажник. По пути в Табор она решила закрыть глаза на тайну следствия и поделилась с Лизой историей Александера. Лиза слушала молча, только задала несколько вопросов.

— Но он уверен, что, когда началась драка, мамы с папой там уже не было?

— Если верить Алексу, все началось как раз из-за отбытия твоих родителей. Ребята разозлились на Джо, но их гнев обрушился на Симона.

— Значит, можно сказать, что мой отец… — Лиза помолчала. — Ну то есть Джо… был отчасти виноват в случившемся? Все началось с того, что он полез к Карине?

— Может быть. Но насколько я поняла из слов Алекса, четверо других бесились из-за Симона весь вечер. К тому же они курили, некоторые — впервые, пили спиртное, так что причин было много. Так сказать, цепочка печальных обстоятельств.

Они миновали крутой поворот, на котором съехали с дороги всего два дня назад, и какое-то время молчали.

— Ужасно, — сказала Лиза. — Пять человек, близкие друзья, которые так хорошо друг к другу относятся, однажды разругались вдрызг. Всю их дружбу сломал один-единственный вечер. Как прийти в себя? От сознания, что ты причастен к чьей-то смерти? Смерти человека, которого любишь?

Вопрос был риторическим, но для Анны он имел смысл, и она сочла себя обязанной ответить.

— После такого прийти в себя невозможно.

Анна поставила машину во дворе и помогла Лизе донести сумку до комнаты Агнес. Тело все еще болело, и, хотя сумка не была тяжелой, Анне потребовалось небольшое усилие.

Они совершили экскурсию по дому — сначала по первому этажу, потом поднялись в зал для проповедей. Анна специально спускалась по крутой лестнице медленно, опираясь на вытертые до блеска перила, где все еще был виден отпечаток пальца Карла-Юхана Видье. Лиза долго любовалась видом. Небо над панорамой за окном наливалось свинцом, и деревья внизу гнулись под ветром, сбрасывая те немногие листья, которые цеплялись за ветки до последнего.

— Так вот она, та знаменитая картина? — Лиза подошла к торцовой стене и остановилась перед фреской. — Я не вижу тела.

Анна включила лампу, которую смонтировала Агнес; как бы ей хотелось, чтобы дочь сделала это сама. Поток света, как и в прошлый раз, заставил тело Симона Видье проступить из воды. У Лизы перехватило дыхание. Анна еще немного постояла рядом и решила оставить Лизу созерцать фреску в тишине и покое, а самой пока заняться ужином. Повернувшись, она кое-что заметила на полу, недалеко от левого угла.

Черные штрихи на белых досках. Как будто кто-то шаркнул толстой подошвой резинового сапога. Анна не помнила, чтобы они здесь были. Наверное, она сама их оставила?

После ужина она усадила Лизу перед телевизором, а сама разложила копии дел на кухонном столе. “Только еще раз гляну — и брошу с ними возиться”, — уговаривала она себя.

Анна перечитывала изложение событий, пытаясь увязать их с рассказом Алекса. Снова никаких противоречий. Джо лезет к Карине, начинается ссора, Симон встает на защиту Тани и Джо, Таня и Джо уезжают. Все набрасываются на Симона. Пять человек, которые на самом деле так хорошо друг к другу относятся, как и сказала Лиза.

Самые жестокие ссоры выходят с теми, кого любишь.

Анна вычитала это вскоре после развода. Она тогда решила, что речь о романтическом чувстве, но теперь, став старше и умнее, понимала: утверждение применимо ко всем разновидностям любви. Между друзьями, братьями и сестрами, между родителями и детьми.

Анна вскрыла конверт, который забрала из своего почтового кармана в участке. В нем оказалась пачка писем, стянутая коричневой резинкой. Все письма адресованы Юакиму Рюландеру; Анна припомнила плаксивый голос отчима Рюландера, его звонок неделю назад. Формально письма теперь принадлежали Лизе, но Анна все-таки решила открыть конверты.

Почта Рюландера, как оказалось, состояла из счетов, напоминаний насчет условно-досрочного освобождения и пары полицейских повесток. Реклама кредитных компаний, которые, похоже, не особо интересовались, кому предлагают свои деньги. В стопке выделялся один конверт. Письмо от американской компании под названием “Regeneration”. Содержавшийся в конверте лист был наполовину занят таблицей с разными графами; вторую половину занимал текст на английском языке. Анна быстро просмотрела его.