Сообщение от адвоката она удалила. Следующее сообщение ее слегка удивило.

“Привет, это Алекс… Морелль”. Голос звучал неуверенно. “Просто хочу спросить, как ты там. Я думал о том, что ты сказала. Про мальчика, которым я был, и мужчину, которым я стал. Не знаю, когда закончилась моя жизнь, но я собираюсь вернуть ее себе. Чего бы мне это ни стоило.”

Кажется, дальше он забыл, что хотел сказать, или просто передумал. Сообщение резко обрывалось.

Анна дождалась третьего сообщения и сразу узнала скрипучий голос полицеймейстера. Он начал с соболезнований по поводу аварии и выражения радости и облегчения по поводу того, что все они спаслись, однако Анна сразу поняла, зачем он звонил. Грудь сдавило еще сильнее.

“.Решил перевести вас на новую должность в Мальмё, в мой офис. Здесь ваши навыки найдут лучшее применение. Карьерный рост, зарплата повыше.”

Полицеймейстер преподносил перемены как повышение по службе. Как шаг вверх по карьерной лестнице. Он даже подчеркнул, что твердо верит в нее; полицеймейстер завершал свою речь тем, что сейчас для нее самое важное — оправиться после аварии и сосредоточиться на семье. Анна прекрасно поняла, что произошло, стоило ей только уточнить время. Сообщение от полицеймейстера записано всего через два часа после ее разговора с Бенгтом Андерсоном. Автоавария стала последней каплей. Начальник полиции уступил давлению Бенгта и его высокопоставленных друзей, во главе которых, вероятно, стояла бойкая губернаторша.

Несколько часов бумажной работы — и Анне изобрели подходящую должность, где она сможет досидеть до увольнения. Потому что, как бы полицеймейстер ни уверял ее в обратном, произошло именно это. Мужики победили, ее увольняют с должности. Анне стало трудно дышать. Воздух на кухне стал густым, легкие сжались.

Анна снова вышла на крыльцо, оставив дверь в пустой дом открытой. Села и стала дышать холодным осенним воздухом.

Мило так и не вернулся. Завтра придется сказать Агнес, что собака, которую подарил ей отец, которая была последним звеном, связывающим их с Хоканом, вероятно, погибла. Тяжкий ком поднялся из груди к горлу, и Анна вдруг зарыдала. До этого они с Агнес плакали вместе, но так Анна еще никогда не рыдала. Она уперлась локтями в колени, уронила голову на руки; она плакала так, что не хватало воздуха. Ей хотелось, чтобы Хокан остался у нее в голове, чтобы он утешил ее, сказал, что все будет хорошо. Сказал, что и с этими бедами она справится. Но Хокан покинул ее, покинул их с Агнес и никогда больше не вернется. Совсем как Мило.

Анна плакала несколько минут, пока не полегчало. Что-то холодное коснулось ее руки. Анна провела тыльной стороной ладони по глазам, подняла голову.

Мило смотрел на нее так, будто рад ее видеть, но не очень хочет в этом признаваться. Анна схватила его за ошейник, притянула глупого пса к себе, обняла что есть сил. Мило не сопротивлялся, он принялся облизывать ей щеки.

Гравий хрустнул под чьими-то шагами. Анна подняла глаза. Через двор медленно шел Матс Андерсон.

— А, вы снова дома, — констатировал он, бросая взгляд в сторону кухни.

— Только я. Агнес еще несколько дней побудет в больнице.

— Ясно. — Он разочарованно улыбнулся. — И как она?

— Неплохо, учитывая обстоятельства.

Матс кивнул.

— Тетя рассказала мне про аварию, я съездил туда. Полиция везде растянула такие сине-белые ленты. Он прибежал, когда я там стоял. — Матс указал на Мило, который так и сидел у Анны на руках. — Мокрый, замерзший, голодный был, поэтому я забрал его в Энглабергу, вымыл, покормил.

— Спасибо. Агнес обрадуется. Я… — Анна кашлянула, — мы боялись, что Мило остался в машине. В реке.

Матс покачал головой.

— Вот уж нет. Он у вас бобик крутой.

— Может, зайдете? — спросила Анна. — Мне, правда, предложить нечего.

Матс опять покачал головой.

— Нет, мне домой пора. Надо кое-чем заняться. — Он нагнулся и громадной ручищей потрепал Мило за ушами, повернулся и зашагал прочь. Мило заскулил, вывернулся у Анны из рук и побежал за ним.

— Матс, постойте! — Анна встала и махнула Матсу, подзывая его к крыльцу. — Хотите завтра навестить Агнес в больнице?

Заросшее бородой лицо просияло.

— А можно?

Анна кивнула и развила мысль.

— Я бы даже попросила вас отвезти туда Мило. Наверное, это не совсем по правилам больницы, но Агнес ужасно обрадуется.

Матс улыбнулся еще шире.

— Не вопрос. Я его посажу под плащ.

Он подмигнул Анне и расстегнул куртку, показывая, как понесет собаку.

— Ну, договорились. Посещения начинаются в девять. Агнес в отделении номер девятнадцать, четвертая палата.

Матс кивнул, довольный, почти счастливый. Сама Анна тоже приободрилась. Как будто маленькая собачка и большой мужчина придали ей сил.

— Спасибо, Матс.

Матс медленно пожал ей руку лапой вдвое больше, чем ее ладонь, и все с тем же счастливым видом взглянул на окно зала для проповедей.

— Кстати, не думайте, что у вас совесть нечиста из-за того, что вы не сказали Элисабет про каменоломню. Мари ей все равно все рассказала.

Гигант замер, словно не очень понимал, что она имеет в виду.

— Тетя знает про ссору, — пояснила Анна. — Мари ей все рассказала, когда умерла ваша мать. Вот почему Элисабет не сердится на нее.

Матс неуверенно улыбнулся.

— То, что вы промолчали, не имеет никакого значения, — заключила Анна.

Матс кивнул и немного повеселел.

— Кстати, вы не помните — может, после ссоры еще что-то было? — спросила она, в основном по старой привычке. Матс медленно покачал головой.

— Нет. Когда пошел дождь, я уехал домой.

— И как вы добрались до дома? — У Анны из головы не шел велосипед Симона.

— На мопеде, — сказал Матс, уничтожив последние надежды Анны на разгадку тайны. — Лил дождь, я никак не мог найти его в темноте.

Он выговорил “его” как “иво”.

— По дороге домой на повороте мне навстречу выскочила машина, и я упал, я уж говорил. У меня шрам остался. — Он похлопал себя по ноге. — Тут люди ездят, как психи, вы, наверное, заметили.

Он почесал шею и с облегчением улыбнулся, словно до него наконец дошел смысл сказанного Анной.

— Спасибо, что про Мари выложили. Меня эта история долго грызла, но я не решался говорить.

— Это вам спасибо, Матс. Вы же спасли Мило. Вы сегодня герой.

Великан улыбнулся еще шире. Кивнул на прощанье, повернулся и зашагал в лес. Мило вертелся у него под ногами.

— Дурная ты собака, — проворчала Анна и поняла, что улыбается.