ТВИЛЛА ВНОВЬ СИДЕЛА за столом в пиршественной зале волшебного замка. Девушка чувствовала, что за ней наблюдают и определенно не позволят принять участие в последующих событиях. Вокруг царила суета — по залу сновали люди леса, но ни один не заговорил с ней. Ни Карлы, ни Оксила нигде не было. Девушка взяла в руки один из кубков, стоящих на столе, и тут увидела входящего Илона. Молодой лорд пробирался через большой зал, держась за ближайшую стену. Приглядевшись к Илону, Твилла заметила в нем те же перемены, какие произошли с ней самой. Его лицо заливала непривычная бледность, оно было гладким, от бороды не осталось и следа. Лорд стал походить на одного из лесных жителей.

Никто не обращал на Илона внимания. И, глядя на неуверенно бредущего мужчину, Твилла до боли сжала в руках кубок, словно хотела смять бока металлической чаши. Затем поднялась и направилась к своему слепому товарищу.

Он замер и слегка повернул голову, направив на девушку невидящий взгляд.

— Твилла, — твердо произнес мужчина, хотя она не успела обмолвиться ни словом.

— Да.

— Что происходит там, за лесом?

Илон перестал держаться за стену и сделал шаг навстречу девушке. Она поспешила взять его за руку и подвести к столу:

— Многое.

Твилла наполнила еще один бокал напитком из кувшина и сунула в руку молодому лорду. Затем вкратце рассказала о своей встрече с Лилой и обо всем, что удалось узнать у рыбачки, а также о подслушанном разговоре между солдатами.

Он спокойно выслушал до конца ее рассказ про пойманного анисгара, оставаясь с виду безучастным.

— Хотя этот человек мертв, — заметил Илон, когда девушка договорила, — но яд, которым он успел напитать души других, никуда не делся. Мой отец…

На мгновение он запнулся, но затем продолжил:

— Мой отец всегда считался человеком справедливым, который старался придерживаться буквы закона. Но эти решения по поводу жреца, ребенка и костра на опушке отдают каким-то торгашеством. Это чуждо истинному аристократу крови. И хотя он обычно скептически относился к черным знаниям…

Илон нахмурился и опустил взгляд, невзирая на то, что все равно ничего перед собой не видел. Эта страна… сам воздух толкает человека на дурные дела, околдовывает тебя. Мне кажется, что отец изменился. Он прекрасно понимает, что творит. И это — хуже всего.

— Его околдовал вовсе не лес, — возразила девушка, — он здесь ни разу не был.

— Нет, не лес. Я готов поклясться, что это дело рук жреца Дандуса, — ответил Илон и отхлебнул из кубка. — Но ведь этот человек умер! А значит, его заклятие должно отпустить всех, над кем он успел захватить власть!

Твилла вспомнила слова Лилы.

— А что, если жрец, погибший от собственного колдовства, успел заронить в души людей собственные мысли и идеи? Если все обстоит таким образом, возможно, вскоре эти черные замыслы ослабеют и все успокоятся?

— Тогда и узнаем, — вздохнув, ответил он.

— Илон, а что с Лотис? — неожиданно спросила Твилла.

Он скривился:

— Не знаю, то ли потому, что я больше не служу ей, то ли потому, что я освободился от влияния леса, но она больше не зовет меня. Хотя она пыталась… Да, еще как пыталась!

Он вскинул голову и в этот миг снова стал прежним — гордым и сильным воином.

Если Лотис больше не властна над ним, может, зрение к нему вскоре вернется? Но Твилла не решилась высказать свою надежду вслух. Для Илона эта тема слишком болезненна, и наверняка он думает об этом постоянно, днем и ночью.

— В город приехали боевые повозки, — произнес молодой лорд, резко меняя тему разговора. — Посланник Оксила видел их. Скоро мой отец начнет действовать. Понимаешь, так вышло, что ему словно бросили вызов и теперь все ждут, как он поступит. Если отец не ответит на вызов, то может лишиться поддержки среди своих людей.

— Сети?

— Подземные жители уже принесли их. Сети расставят у опушки леса. И не далее как завтра утром мы узнаем, что сильнее — магия или оружие.

— У тебя еще есть сомнения? — удивилась Твилла.

— Может произойти все что угодно. Это в большей степени дело случая. По крайней мере серебряные сети уловили одного нарушителя у реки и держат его крепко. Неизвестно, смогут ли они справиться с боевыми повозками.

— Илон, чью сторону ты примешь, если разгорится сражение? — спросила Твилла, не сводя глаз с его лица.

Он ответил не сразу. Сперва осушил до дна кубок и осторожно поставил его на стол.

— Я больше не Илон, сын Хармонда. Отец по собственной воле отрекся от связывающих нас кровных уз. Мне не нравится то, что произошло. Проклятый жрец Дандуса навел порчу на отца. Лес, посредством Лотис, поймал меня в плен. Но теперь я разорвал эти путы и волен в своем выборе. Больше всего на свете я хочу… — Он запнулся и с минуту молча двигал кубок по столу, а затем закончил: — Я хочу, чтобы наконец победила справедливость и наступил мир. Если отец решит расправиться с лесом, так или иначе он проиграет. И это поражение тяжело скажется на всех нас. Хорошо бы заставить его заключить перемирие… Но это непросто. Он должен убедиться, что встретился лицом к лицу с силой, с которой ему не справиться. И в то же время ему надо дать понять, что эта сила никогда не будет нападать первой… Я поговорил с Оксилом. Он пообещал, что… если повозки удастся остановить, то переговоры буду вести именно я…

— И ты думаешь, что отец станет тебя слушать? — спросила Твилла, живо припомнив, как пренебрежительно обращались с Илоном в поселении.

— Если сети оправдают возложенные на них ожидания, у него не останется другого выхода.

А вдруг все решат, что Илон — предатель? Твилла внутренне содрогнулась. Да они же убьют его на месте, не дав сказать ни слова! И все-таки девушка понимала, что Илон стремится сделать хоть что-то значительное, чтобы доказать не только другим, но и самому себе, что отвратительное прозвище «недочеловек» к нему больше неприменимо.

А время не стояло на месте. Твилла не могла бы сказать, как быстро проносится время в лесной твердыне, но была твердо уверена, что за пределами леса, во внешнем мире, оно течет по-другому. Они сидели с Илоном за столом, но больше не разговаривали. Видимо, мужчина с головой ушел в собственные мысли. Лотис… В сердце девушки снова вспыхнула горячая ненависть к этой женщине. Именно Лотис толкнула И лона на этот путь. И что бы ни случилось потом, во всем виновата эта коварная и злая колдунья. Твилле и прежде доводилось испытывать гнев и ненависть, но никогда еще эти чувства не обуревали ее так сильно. Девушка едва сдерживала негодование и ярость.

Но где же может быть Лотис? Получилось ли у лесного народа поймать злодейку или на пути встали местные законы, сковывающие свободу действий? Правда, все убедились, что Лотис предала своих соплеменников, и теперь жаждут только одного — найти изменницу и расправиться с ней.