Наступившую тишину первым нарушил Оксил.

— Да будет так. Ее погубило собственное заклинание. И теперь ей никогда не удастся освободиться. Потому что такое заклятие может снять только тот, кто его накладывал. А камни, как известно, не могут говорить.

Твилла дрожала, прижимая ладонь ко рту. Что она натворила?! Если бы Лотис была на свободе, еще оставался бы шанс, что она вернет Илону зрение. А теперь она, Твилла, собственной рукой уничтожила даже эту призрачную возможность.

— Она… Ее нет, — медленно произнес Илон. — Я всегда чувствовал, что она мысленно ищет меня. Теперь это прошло.

В его голосе звучали радость и облегчение. Твилла решила, что он еще не понял, что означает для него исчезновение Лотис.

Девушка повернулась к Оксилу:

— Она… она больше не сможет колдовать? И освободить ее уже нельзя?

Лесной лорд покачал головой:

— Ее настигло собственное заклинание, которое разрушить мы не в силах. Но, по крайней мере, она больше не представляет для нас угрозы.

— Значит… — продолжала Твилла, злясь больше на себя, чем на Оксила, — она не сможет вернуть Илону зрение?

— Так и есть, — согласился он. И тогда заговорил сам Илон:

— Лотис… пропала. Со мной ничего не произошло. А ведь я боялся… — Его голос упал почти до шепота, но слепой все-таки договорил: — Боялся, что она вновь превратит меня в раба. Что случилось?

Она направила на тебя заклинание, а зеркальце дочери Луны стало твоим щитом и отразило его обратно. И Лотис постигла та судьба, которую она приготовила для тебя. Лотис… превратилась в камень!

Илон негромко и неуверенно рассмеялся:

— Значит, она стала памятником собственным злым замыслам.

Этот разговор Твилла едва слышала. Ее терзало отчаяние. Ведь она уничтожила последнюю надежду для Илона! Он навсегда останется предметом насмешек и презрения в своем народе. Пожалуй, даже судьба каменного изваяния и та лучше, чем жизнь в беспросветном мраке, которая ждет этого человека! Она ведь целительница… а ничего не может сделать…

— Твилла, — позвал ее Илон, протягивая руку и хватая воздух, поскольку девушка стояла слишком далеко в стороне. — Твилла, с тобой все в порядке?

Лицо девушки исказилось. Она неимоверным усилием попыталась подавить чувство вины и раскаяния. Ведь она обрекла его на мученическую жизнь, а он беспокоится за нее.

— Я в порядке, — хрипло ответила Твилла, борясь с душившими ее слезами.

— Слава Трем Ликам!

Илон пошел на ее голос, выставив руки перед собой, и наконец нашел Твиллу. Обеими руками он начал ощупывать ее тело, словно боялся, что девушка скрывает от него, что получила какие-то раны.

Наконец Илон положил руки ей на плечи, а затем крепко обнял и прижал к груди.

— Ты освободила меня, целительница. Но что с тобой не так? — спросил он через минуту.

— Я… твои глаза, — с трудом прошептала Твилла, прерывисто дыша. — Лотис больше не сможет снять заклятие.

— Целительница… Твилла, ты спасла мне жизнь. Не забывай об этом.

— Я… Я буду твоими глазами! Всю жизнь! — выкрикнула девушка.

Он улыбнулся:

— Не нужно обещаний, целительница. Ты и так дала мне очень многое.

Илон продолжал держать ее в объятиях, и Твилла наконец успокоилась, чувствуя его уверенность. Но про себя она непрестанно повторяла, что не отступится от своей клятвы, что это чистая правда. И до конца жизни она будет его глазами, сколько бы эта жизнь ни длилась.

Они стояли обнявшись, пока Оксил не вызвал вихрь, который перенес всех в дворцовый зал. Там уже собралось множество лесных жителей. Большую часть из них Твилла видела впервые. Но посреди зала стояла небольшая группа — трое женщин и шестеро мужчин, — на которых осуждающе смотрели все остальные. Когда появился Оксил, они сразу напряглись и насторожились, словно ожидали неминуемого приговора. Твилла догадалась, что они были помощниками Лотис.

— Даже перед лицом общего неприятеля мы никак не можем объединиться, — начал Оксил. — Гарвар!

Один из мужчин в маленькой группе поднял взгляд на лесного лорда.

— Лотис повержена на веки веков собственным черным заклинанием, которое она направила на другого человека, — продолжил Оксил. — Она выкрала тайное знание, но столкнулась с силой, которая оказалась превыше ее собственной. Вы направили ее, Этера.

Одна из женщин вскинула голову и открыла было рот, но подумала и промолчала.

— Маккон, Алсида, — продолжал перечислять их имена Оксил. — Что она вам наобещала? Силу, которая сможет сокрушить всех остальных вместе взятых? И вот эта сила побеждена. Мы говорили, что чужаки из жадности стремятся ограбить нас. Но оказалось, что жадность нашла пристанище и в наших рядах. Когда-то эта жадность имела имя… Харгел…

Кто-то, видимо из маленькой группы, со свистом втянул в себя воздух.

— Харгел, — повторил Оксил, словно желая навсегда запечатлеть это имя в памяти присутствующих. — Его жадность едва не погубила нас, едва не лишила всего, что мы имели. И обратила нас друг против друга. Лотис хотела сделать то же самое. Загляните в свои сердца. Вы служите великим деревьям или собственной жадности?

Те, к кому он обращался, ничего не ответили. Они угрюмо смотрели в пол, не смея поднять глаз. Затем заговорил мужчина, к которому Оксил обратился с самого начала:

— Есть другая сила… Лотис взяла ее не от леса. Она смотрела в магический кристалл и нашла источник. Эта сила жива.

— Сомнительно. Та, что могла ее направить, мертва. Сородичи, — обратился Оксил ко всей группе и сделал шаг вперед. — Мы сражаемся с общим врагом, который угрожает нам. С чужеземцами. Неужели мы вступим в битву разобщенными? Неужели враг может воспользоваться нашей слабостью?

— Нет! — воскликнула одна из женщин. — Лотис обещала, что мы найдем в хранилище Харгела оружие, которое поможет изгнать чужаков. Она сказала, что вы все боитесь воззвать к силе, которую она покорила. Но… это правда, лорд. Мы колебались. И когда она зажгла гнилой огонь… — Женщина передернула плечами, как от холода, и продолжила: — Мы поняли, какими были глупцами, и разбежались. Наложи на нас заклятие, если пожелаешь. Большего мы не заслуживаем.

— Никаких заклятий, — ответил Оксил. — Нам нужны все силы, какие мы можем собрать. С помощью искусства подземных жителей враги временно скованы. Мы оставили их, беспомощных, подумать о собственной слабости. Это может сыграть нам на руку.

Ни Оксил, ни кто-либо другой из стоящих вдоль стен зрителей больше не обращали внимания на маленькую группу посреди зала. И постепенно эти люди успокоились и смешались с толпой. Оксил кивнул Илону и Твилле, и девушка подвела товарища к лесному лорду.

— С кем нам предстоит сражаться, чужеземец? — спросил он.