Тяжело вздохнув, Тириг снова шмыгнул но сом. После того случая, воровать не тянуло. Возможности выяснить, есть у него магия или нет — тоже не появилось. И мечта так бы и осталась мечтой… Если бы не одно «но». Лазая по обломкам горных пород не далеко от города, случайно встретил изможденного старика. Тот был слишком худым, даже на взгляд ребенка, с израненными ступнями и содранными ладонями, с которых местами просто свисали куски кожи. Сначала он хотел позвать взрослых, но замер с открытым ртом, так и не сумев двинуться с места. Старик бормотал себе под нос странные слова и водил трясущимися пальцами по ранам, предварительно смазав их какой — то странной, желто — зеленой смесью. Затем он закрыл глаза и под все тоже непонятное пение залез пальцами по кожу, не делая никаких разрезов. Пальцы словно провалились внутрь, утонув в выступившей крови.

Как выяснилось позже, старика звали Уфо и он был рабом, отправленным надзирателями на верную смерть в дикий лес. Но мужчина пусть и не обладал магией, сумел выжить, применив все свое мастерство хилера. И когда он показал малую часть своих умений, Тириг попросился к нему в ученики, каким — то шестым чувством понимая, что это его шанс помочь своей семье. Привести Уфо в город он не мог, вот и приходилось встречаться с ним в лесу, где удалось устроить старика со всем возможным комфортом.

Не замечая течения времени, впитывая новые знания как губка, мальчик начал постоянно опаздывать и вот теперь, стоя перед входной дверью, в который раз пытался придумать оправдание. Пока что не получалось, а сказать правду — подвести старика, взявшего с него слово молчать о нем.

Снова вздохнув, набрался смелости и открыл дверь, боком протискиваясь в коридор. На кухне мать гремела посудой, готовя ужин. Больше в доме не было слышно ни звука, значит отец все еще на работе. Облегченно выдохнув, мальчик сделал уже несколько шагов и почти добрался до лестницы на второй этаж, когда сзади раздался спокойный и несколько усталый голос:

— Молодой человек и где же вы были?

— Ну ма — а–ам, — Тириг опустил голову и обернулся к стоящей в дверях кухни женщине, пряча руки за спиной и виновато ковыряя носком изрядно поношенного сапога половик. — Прости, я с ребятами заигрался… А что на ужин?

— Тириг, я спросила у всех твоих друзей, никто из них тебя не видел уже неделю, — женщина сурово поджала губы, скрестив руки на груди.

— Ну, я гулял…

— Тириг!

— Ну ма — а–ам, все же в порядке, правда? — и полный раскаянья взгляд, вкупе с умильной улыбкой. Сын всегда найдет способ растопить материнское сердце.

Тяжело вздохнув, женщина покачала головой и махнула рукой:

— Умывайся и иди на кухню, будем ужинать. И больше так не пугай меня, ладно?

— Мам, я люблю тебя! — Тириг счастливо улыбнулся и умчался в сторону ванной комнаты. Не смотря на все трудности и все, что было, он искренне обожал свою семью и нежно любил мать, самую лучшую маму в мире!

В его памяти образ матери отпечатался так, словно кто — то выжег его с помощью клейма. Невысокая, статная, с мягкой улыбкой на гладком, с едва заметными морщинами округлом лице. Теплые голубые глаза и тяжелая копна черных волос, заплетенных в косу. Кожа на ее руках была шершавой, ладони и запястья до локтей почти всегда оказывались забинтованными, и часто она даже не могла нормально держать кружку с горячим лечебным отваром. Только сколько бы он потом не искал, нигде не видел такого знающего, любящего взгляда и понимающей улыбки на тонких, бледных губах. А еще этот запах…

Запах дома, семьи и счастья. Он всегда окружал ее, словно золотистый ореол вокруг.

Наскоро умывшись, Тириг маленьким ураганчиком прилетел на кухню, тут же устроившись на своем стуле. Болтая ногами в воздухе, он наблюдал, как мама накладывает жаркое из мяса и картошки. От ароматов, витавших по кухне, в животе заурчало. Схватив ложку и с трудом дождавшись, когда перед ним поставят полную тарелку, мальчишка тут же накинулся на еду, не обращая внимания, что снова весь измазался и знатно обжог язык.

— Тириг, — засмеялась мать, взъерошив волосы ребенка, — не спеши. Никто не отберет у тебя тарелку!

Увернувшись от ее ласковый рук, мальчик продолжил уплетать жаркое так быстро, как только мог. Пока он занимался с Уфо, успел изрядно оглодать. Конечно, он брал с собой бутерброды, понимая, что на свежем воздухе есть захочется гораздо быстрее, чем если бы ему довелось целый день бегать по улицам с компанией сверстников. Только большинство из них он отдавал Уфо, так что сейчас старательно восполнял всю ту энергию, что потратил за сегодня.

Кое — как прожевав очередную порцию, Тириг поинтересовался с набитым ртом:

— Мам, а папа скоро придет?

— Когда я ем, я глух и нем, Тириг, не этому ли мы тебя учили? — мать уселась рядом, нежно убрав прядь волос за ухо ребенка. — Я не знаю, дорогой, папа сказал, у него много работы сегодня.

— Ну во — о–от… — расстроено протянул ребенок, запивая еду глотком сладкого компота. — А я думал…

— Я знаю, солнце, папа обещал поиграть с тобой перед сном и прочитать сказку, — поцеловав его в висок, женщина пододвинула к нему тарелку с домашним печеньем. — Все будет, Тириг, но…

Что именно она хотела сказать, мальчишка не узнал, зато услышал, как где — то в стороне что — то ощутимо рвануло, а следом раздались первые крики паники и боли, доносившиеся из открытого окна. Нахмурившись, женщина в безотчетном жесте села так, что бы загородить собой ребенка. Она словно пыталась услышать во всей начавшейся суматохе что — то, что могло бы подсказать причину происходящего и стоит ли волноваться. Яркие всполохи магии, скрежет металла, разрисованное цветными узорами темное небо. Тириг притих, не понимая, что случилось, и сжался в спину матери, неосознанно ища поддержки и безопасности рядом с ней.

— Сиди здесь, — поднявшись, она подошла к кухонному шкафу и вытащила оттуда старый кинжал, оставшийся еще со времен деда. Неловко схватив его за потертую рукоять, женщина крадучись подобралась к двери и вышла на улицу, напоследок обернувшись и сделав сыну знак рукой, что бы молчал и не выходил из дома.

Нетрепливо поерзав на стуле, Тириг смог высидеть только пять минут, после чего сорвался следом, прихватив какую — то палку, принесенную из лесу с собой. Отец учил его, что он всегда должен помогать маме, заботиться о ней и защищать! И именно этим мальчик и собирался заняться, и не важно, что мама запретила идти следом.

Наверное, если бы он побежал за ней сразу же, стоило ей выйти из дома, она осталась бы жива. Сколько раз перед мысленным взором скользили возможные варианты развития событий? Ведь всегда существует маленький шанс, что именно это «если» окажется верным, тем, что обязательно сбудется.

Только Судьба все решила иначе. И волей Хранителей его обожаемая мать, единственная женщина, которую он любил, и будет любить всем своим сердцем, навсегда замершим в тот день, оказалась на пути чудовища, с неживыми, черными глазами, полными желания убивать…