Никто, естественно, мне не ответил. Но епископ ненадолго замолчал.

— Если хотите знать, то из Берона я ушел по собственной воле, не хотел допускать смертей. А ведь вы уже начали вводить туда войска… Какая жалость.

Никто не посмел мне возразить.

— И здесь я лишь потому, что хочу развеять слухи о гибели Лилии Руденберг. Я хочу вернуть дочь любящему отцу, – я посмотрел на графа. – Ведь она так беспокоилась о нем, что не смогла дождаться утра…

— Прекрати! – У епископа вновь прорезался голос. – Демон, если ты продолжишь упираться и богохульствовать, я прикажу, и рыцари убьют тебя, проткнув копьями!

— Убьют меня? – Чтобы разрешить неприятную ситуацию, слов было недостаточно, и я решил показать им демона, которого они так боятся и ненавидят. Но прежде шепнул Лилии: «Не пугайся, все в порядке».

Я увеличился в размерах. Раньше я этого не замечал, но теперь, когда мои руки, лежащие на плечах девушки, удлинились, а сам я ощутимо возвысился над окружавшими меня пикейщиками, все стало понятно. Черный туман, который я принимал за своего рода демонический доспех, таковым не являлся. Эфир изменял мое тело полностью, включая скелет. Сохранялось ли при этом внутри меня что‑нибудь человеческое? Спросить об этом я попросту боялся.

Рыцари отшатнулись. Ненамного, близстоящих воинов сдерживали задние ряды, но они, насколько это возможно, попытались отдалиться от меня. На нескольких из них нашла оторопь.

— Вы уже пытались убить меня с помощью копий и мечей. Вам это не удалось…

— Нас поддерживает слово божье! – Он покосился на капеллана. – И мы применим магию, если потребуется.

— Так же, как применили магию в Гинне? Вы уничтожите добрую половину города, а потом попытаетесь оправдать собственную несусветную глупость действиями некоего… демона?

— Ты лжешь! – Аргументы епископа были на редкость разумны и состоятельны. – Это ты, демон, первым начал войну! Ты убивал наших братьев и сестер, чтобы утолить свою жажду крови!

— Первое, что сделал я, – спас деревню от нападения оборотня. Вы же в ответ попытались меня убить.

— Нет, ты лжешь! – бросал нелепые возражения епископ Вольдемар.

— Лгу? – продолжал осторожно наступление я. – А не лучше ли будет услышать мнение участника некоторых событий? Того, кто разделяет вашу веру, но при этом все же попытался понять и разобраться. Лилия?

Девушка вздрогнула. Она поняла, что я изменился, и боялась обернуться, даже повернуть голову. Мало было окружения из копий, за ее спиной стояло чудовище, и как бы она ни пыталась принять меня, не могла унять страх перед демоническим обличьем.

Но она нашла в себе силы, чтобы произнести несколько слов.

— Это правда, – сказала она, пусть и не очень уверенно, – Максим не сделал ничего плохого.

— Не слушайте ее голоса. – Епископ обратился к рыцарям. – А те, кто слышал, – не верьте! Ибо душа ее отдана дьяволу, а тело – лишь пустой сосуд!

— Это не так! – голос Лилии немного окреп. – Отец, почему ты позволяешь им так поступать с нами? Почему не возьмешь ситуацию в свои руки? Разве ты не узнаешь меня?

— Не верьте глазам и ушам своим, лорд! Это уже не ваша дочь. Осталась только ее оболочка, наполненная демоническим духом и скверной. Демон обманывает вас.

— Захлопни варежку! – неожиданно рявкнул я. Да так, что несколько рыцарей, и без того напряженных, подпрыгнули на месте, едва не выронив оружие, а сам епископ на некоторое время потерял дар речи. – Довольно этого бреда! Я пришел сюда не для того, чтобы спорить с сумасшедшими фанатиками. Пусть лорд сам ответит на поставленный вопрос, если он еще не рехнулся окончательно из‑за всей вашей околесицы.

Повисло долгое и томительное молчание. Я прожигал епископа взглядом, от которого у него слова застревали в горле, а кроме него, ни у кого не хватало смелости или глупости, чтобы начать возражать высокому черному существу, состоящему из плотного, непроглядного и словно бы неосязаемого тумана, которого можно было назвать не иначе как демон.

— Зачем ты поступил так с моей дочерью? – Голос Августина Руденберга был слаб. – Почему ты так жесток ко мне и моей семье? Чем мы прогневали тебя, демон?

— Ты ошибаешься, лорд, – сказал я. – Твоя дочь не изменилась. Душа и тело по–прежнему принадлежат ей самой. Прекращай этот глупый фарс, возьми, наконец, себя в руки и прикажи рыцарям разойтись.

— Не слушайте, это же демон, – шепотом предупредил его епископ Вольдемар.

— Молчи, – цыкнул я.

— Отец, послушай, – начала Лилия. – И вы, епископ, тоже. Вид его устрашает, но Максим не демон. Он не единожды спасал мою жизнь. И не только мою. Он освободил деревню от угрозы огров, победил кровожадного оборотня и нет счета побежденным им разбойникам!

Кажется, она осмелела. Я надеялся, что ее поведение, эти геройские замашки, помогут графу убедиться в том, что его дочь не изменилась. Хотя стараниями епископа и, видимо, капеллана мозги ему промыли основательно.

— Не верьте им, – не унимался епископ. – Демоны могут читать наши мысли. Не позволяйте ему убедить себя в невиновности.

— Я же приказал тебе замолкнуть! – сорвался я. Нет, кажется, это Эфир сорвался. Или все‑таки я. – Если твой мерзкий рот посмеет издать еще хоть слово – я отрублю тебе голову! И никакая охрана не позволит тебе этого избежать!

Я поднял вверх руку, и залу осветило синее пламя моего клинка. Рыцари охнули. Капеллан напрягся. Выражение его лица было по–прежнему равнодушным, но глаза вдруг вспыхнули огнем. Он был готов действовать. Но как? Я не мог даже себе представить.

— Убейте их! – взвизгнул епископ. – Я приказываю, убейте их!

Капеллан резко отпустил подопечного и двинулся вперед. С его руками что‑то случилось, я почувствовал, как в них скапливается огромная энергия, но не молния или огонь и не какая‑то иная стихия, а какая‑то странная, очень опасная сила. Смертельно опасная сила.

— Нет! – отменил приказ граф. – Не смейте!

Он устоял на ногах. Может, даже смог побороть страх и слабость и, наконец, смог одуматься.

Капеллан остановился и посмотрел на меня, склонил голову чуть набок. Его лицо все так же не выражало ни единой эмоции.

— Дочь моя, – продолжил граф Руденберг. – Подойди ко мне. Позволь еще раз посмотреть на тебя.

— Да, отец, – кивнула Лилия.

Но нас по–прежнему окружали острые пики.

— А ну расступились! – прорычал я. – Дайте пройти.

Пикейщики растерянно переглянулись, но отвели оружие и создали небольшой проход, по которому девушка смогла выйти на платформу.

— Это и правда ты, дочь моя? – спросил граф, взяв Лилию за руки.

— Да, это я, отец.

Глаза графа Августина были влажными. Он больше не мог сдерживаться. Резко обнял дочь, прижал к себе изо всех сил. И утонул в слезах, совершенно не скрывая этого от окружающих. Лилия зарыдала вместе с любимым родителем.