— Ваше высочество, почему вы тогда Гурко после Софии не поставили задачу день в день?

— Почему? Мы под Шипкой поняли, что снег даже на соседних перевалах лежит разный по глубине. Кто-то обязательно задержится по пути на обледенелой горе. Начнёт спешить, время догоняя, — людей потеряет, вьючных лошадей. Да и пушка у нас не одна в ту зиму в пропасть улетела.

— По ведь можно же было согласовать действия наступающих отрядов если не по времени, то по месту!

— Разумеется, можно было бы. Но при одном обязательном условии.

— Каком?

— Если бы паши Сулейман и Шакир делились с нами своими планами относительно мест ночёвок...

Генерал-лейтенант Гурко в своём приказе по Западному отряду среди прочего отмечал:

«Так как каждая колонна может встретить на своём пути различные препятствия, происходящие как от местных условий, так и от действий неприятеля, то в настоящей диспозиции будут указаны лишь общие цели для каждой колонны; подробности же движения и действий представляются усмотрению отдельных начальников».

Гурко оказался прав, отдавая инициативу в руки начальников отрядных колонн. Глубокие снега в лесистых предгорьях сковали походное движение, лишили войска манёвренности. Турки вовремя поняли, что противник хочет их окружить, а потом уничтожить. Они бросили Ихтиманские позиции и отошли к Татар-Базарджику. Когда об этом доложили Гурко, тот в первый день нового, 1878 года подписал новую диспозицию для своих войск:

«Завтра, 2 января, всем колоннам вверенного мне отряда произвести наступление с целью окружить неприятеля, оставшегося в Татар-Базарджике, и принудить его положить оружие».

Однако Сулейман-паша, человек опытный, чувствовал: останься он в Татар-Базарджике ещё на день или два, и русские, пройдя через Трояновы ворота, обязательно возьмут его в кольцо и отрежут от Филиппополя. Дождавшись отступавший от Софии отряд Осман Нури-паши, командующий султанской армии в ночь на 2 января оставил Татар-Базарджик. На его окраине был подожжён мост через Марицу.

Генерал-лейтенант Гурко в тот же день донёс о тактической неудаче в армейскую штаб-квартиру. На его депешу великий князь отреагировал так:

— Иосиф Владимирович зря извиняется. Без боя выгнать Сулейман-пашу из Татар-Базарджика и заставить его отступить ещё дальше — разве это не победа?!.

Деморализованная турецкая армия поспешно уходила к городу Филиппополю. Здесь состоялось трёхдневное сражение (3—5 января). Настигнутые колоннами Западного отряда турки сперва ожесточённо сопротивлялись, но в итоге Сулейман-паша оказался разбитым наголову. Остатки его армии, бросив на поле боя всю свою артиллерию — около 130 орудий, разрозненными частями бежали через Родопские горы к берегу недалёкого Эгейского моря. Часть войск отступила дальше по долине Марицы.

Сражение у Филиппополя оказалось значимым прежде всего в стратегическом плане. Главнокомандующий Дунайской армии доносил в императорскую Ставку:

«Вчера отрядом Гурко взят важный для нас Филиппополь. Путь на Константинополь открыт...»

* * *

Сулейман-паша, разгромленный под Филиппополем и растерявший большую часть своей огромной 100-тысячной армии, уже не мог контролировать ход событий в долине реки Марицы. В дни, когда под Филиппополем гремели пушечные залпы, в наступление от Шейново перешёл Центральный отряд генерал-лейтенанта Радецкого. Он несколькими колоннами двинулся на город Адрианополь, с древних времён считавшийся воротами Царьграда.

Энергичному Скобелеву было поручено командование авангардной колонной. Он позаботился прежде всего о скорости походного движения, чтобы обеспечить внезапность своего появления перед Адрианополем. Скобелевский приказ гласил:

«Ввиду предполагаемых усиленных форсированных маршей по гористым дорогам предписываю частям вверенного мне отряда выступить без колёсного обоза, с одними вьючными лошадьми...

Начальникам дивизий обратить строжайшее внимание на то, чтобы при частях лишних тяжестей не было, при этом разрешается при каждом батальоне иметь не более двух повозок, которые должны служить исключительно для перевозки раненых и следовать пока пустыми».

Скобелев торопился к Адрианополю. Обгоняя стрелковые роты, генерал спрашивал своих шипкинских героев:

— На сколько дней, ребята, у вас сухарей в мешках?

— Вчера последние догрызли, ваше превосходительство...

Пехотинцы тем не менее шли бодро и лихо, с песенниками и плясунами впереди. Их молодцеватый вид радовал Скобелева, который говорил сопровождавшим его адъютантам:

— С такими бойцами не грех и к самому Царьграду подступиться. На одних штыках выйдем к нему, если надо будет...

Вперёд был выслан сводный конный отряд генерал-майора Струкова. Приказ ему был краток:

— Идти без роздыха вперёд. В бой нигде не ввязываться, турецкие заслоны всюду обходить. Нам нужен только Адрианополь...

Действия Александра Петровича Струкова оказались выше всяких похвал. В тот же день, то есть 3 января, русская конница с налёта захватила железнодорожный узел Семенли. Спешивший туда с пехотой Скобелев получил донесение:

«Турки в панике побежали из редута и зажгли мост, что не дало возможности преследовать. Драгуны спешены и пущены были на мост и тотчас потушили. Набег был так быстр, что станция захвачена неиспорченной».

Конный отряд, не имея «ни больных, ни отсталых», двинулся дальше на восток. 8 января он, пройдя за 40 часов 88-километровый путь, неожиданно появился у Адрианополя. Турецкий 2-тысячный гарнизон оставил крепость, бежав в сторону столицы. В адрианопольском арсенале нашлись 22 новеньких крупповских орудия и 4 крупнокалиберных осадных пушки. В плен попали два офицера с 73 солдатами.

Русские войска вступили в древний город Адрианополь с развёрнутыми знамёнами и под звуки маршей в исполнении полковых оркестров. Генерал-лейтенант Скобелев в своём приказе писал:

«Поздравляю вверенные мне храбрые войска с взятием второй столицы Турции. Вашей выносливостью, терпением и храбростью приобретён этот успех...»

Об освобождении населённого христианами Адрианопольского округа великий князь Николай Николаевич-Старший во всех подробностях узнал из корреспонденции, которая посылалась с фронта в газету «Новое время»: «...Наш отряд двинулся вперёд со Скобелевым во главе. За ним шли владимирцы, 9-й стрелковый батальон, 16-я стрелковая бригада и сапёры. На первом же повороте дороги справа и слева двинулись навстречу массы местных жителей, кричавших наше «ура», бросавших солдатам цветы. Женщины целовали у офицеров руки, отдельные личности бросались в ряды и обнимали нас. Всё это взволнованное, обрадованное...

У моста через Марицу, разлившуюся широко, отражавшую в своих чистых струях голубое небо Румелии, нас встретило духовенство с хоругвями. Поочерёдно Скобелева приветствовали речами митрополиты — греческий, армянский, экзарх Болгарский и муллы.