И вдруг Элрика поразила страшная мысль. А что, если он уже отслужил целям меча и Буревестнику больше не нужен их союз, от которого зависит жизнь альбиноса? От этой мысли в жилах Элрика буквально застыла кровь. Он клял себя за подневольность мечу. Он отстегнул ножны от пояса, добровольно делая для сестер то, в чем отказал Гейнору.

— Вот меч, который вы искали.

Он предложил свой меч, не ставя никаких условий, делая этот жест без каких-либо колебаний или видимого нежелания. Этого требовала от него честь.

Принцесса Тайаратука вышла вперед, поклонилась и взяла меч двумя маленькими руками. Мышцы ее напряглись от тяжести меча, но она не подала и виду, что ей тяжело. Она оказалась значительно сильнее, чем об этом можно было судить по внешнему виду.

— У нас есть наша Руна, — сказала она. — Она всегда была при нас. С тех самых пор, как наш народ пришел сюда и обосновался здесь. Даже когда ушли драконы, мы не боялись, потому что с нами была наша Руна. Руна Последней Надежды — так называют ее некоторые. Но у нас не было меча. А Руна Последней Надежды должна быть произнесена в ходе особого обряда, в присутствии предмета Силы. Необходимо, чтобы там был Черный Меч; затем владелец меча должен пропеть Руну с нами вместе. И еще надо знать имена сущностей, которых мы желаем призвать. И все это нужно собрать воедино. Таков узор, который нам необходимо создать. Он станет отражением узора, уже существующего, и их двойственность освободит жизненную силу мироздания. И лишь тогда, если все исполним в точности, мы сумеем пробудить союзников, что помогут нам против Хаоса — и изгонят Машабака, Гейнора и их орды из нашего измерения! Если нам это удастся, принц Элрик, мы предложим тебе любое из наших сокровищ… — Она бросила взгляд на Розу.

Но Уэлдрейк не дал ей договорить, восторженно декламируя:

— Именно, — подтвердила принцесса Мишигуйа, чуть приподняв брови, словно недоумевая, как могла столь сокровенная тайна сделаться достоянием менестрелей.

— У него хорошая память на стихи. — Чарион Пфатт, кажется, стало неловко за своего суженого.

— Да, — вскинулся Уэлдрейк, уязвленный тем, что он счел за высокомерие. — Особенно на свои собственные. Осуждайте меня, если угодно. Я отдаюсь во власть рифм и размеров… — И он принялся бормотать себе под нос какие-то строки.

Принцесса Мишигуйа улыбнулась с извиняющимся видом.

Роза поспешила заступиться за поэта:

— Без помощи господина Уэлдрейка мы так никогда и не нашли бы друг друга. Его таланты были для нас неоценимы.

— Если все окончится удачно, — сказал Элрик, — я приму тот дар, что вы мне обещали. Ибо, признаюсь, моя собственная судьба во многом зависит от одного из тех предметов, что были у вас…

— Мы не знали, какой из трех ты примешь. Мы даже не знали, что ты — наш родственник, хотя и могли бы догадаться. Как это ни печально, но тех заимствованных даров у нас больше нет…

— Эти дары не утрачены! — сказала взволнованно Роза. — Мы спрятали их от Гейнора…

— Ты смогла защитить нас, — сказала принцесса Тайаратука, — но не наши сокровища. Гейнор украл их из тайника, прежде чем бежать на Корабль, Который Был. Те предметы Силы, моя госпожа, уже находятся во владении Хаоса. Я думала, тебе это известно.

Роза медленно опустилась на скамью. С ее губ сорвался звук, похожий на стон. Она махнула им рукой.

— А потому тем важнее становится для нас ваш ритуал…

И Элрик последовал за женщинами, которые понесли его меч в глубины дворца, где должен был состояться ритуал. Теперь он знал, что его душа и душа его отца обречены.

Четверо шли под арками, выложенными розовой и красной мозаикой, по аллеям цветущих кустов, которые были освещены солнечными лучами, попадающими сюда со скрытых небес, мимо галерей с картинами и скульптурами.

— Здесь многое напоминает Мелнибонэ, но все же это не Мелнибонэ, — задумчиво сказал Элрик.

Принцесса Тайаратука чуть ли не оскорбленным тоном ответила:

— Надеюсь, что мы далеки от твоего Мелнибонэ. В нас нет ничего от этой воинственной расы. Мы из тех вадагов, которые бежали от мабденов, когда им помог Хаос…

— А мы, мелнибонийцы, решили больше никогда ни от кого не бежать, — тихо сказал Элрик.

Он мог понять своих предков, которые овладели военным искусством, чтобы больше никто не смог рассеять их по свету. Правда, эта логика очень даже просто привела к тому, чего он страшился.

— Я никого не хотела обидеть, — сказала принцесса. — Мы предпочитаем при необходимости пуститься в странствия, а не идти путем тех, кто намеревается нас уничтожить…

— Но сейчас, — сказала принцесса Шануг’а, — мы должны сразиться с Хаосом, чтобы защитить то, что нам принадлежит.

— Я не утверждала, что мы избегаем сражений, — твердо сказала ее сестра. — Я только сказала, что мы не собираемся больше создавать никаких империй. Это вещи разные.

— Я понимаю тебя, моя госпожа, — сказал альбинос. — И я принимаю это различие. Я не испытываю симпатий к склонности моего народа строить империи.

— Есть много других способов обеспечить свою безопасность, — загадочно, даже резковато сказала принцесса Мишигуйа. Они продолжали идти по прелестным помещениям и переходам этого великолепнейшего из поселений.

Меч по-прежнему несла принцесса Тайаратука, хотя это и давалось ей нелегко. Даже когда Элрик предложил ей помощь, она отказалась, словно ее долг состоял в том, чтобы нести этот меч.

Коридор переходил в еще одну треугольную аркаду, воздвигнутую над прохладным садом роз, открытым темно-синему небу наверху. В центре сада находился фонтан, основание которого было испещрено рисунками, изображающими небывалых существ, что несколько расходилось с общим стилем поселения. Цоколь переходил в трехстороннюю колонну, образовывавшую огромную чашу, на которой были высечены хитроумные изображения драконов и дев, танцующих какой-то загадочный танец. Из фонтана била серебряная струя, и Элрик подумал, что кощунственно приносить в такое мирное место Черный Меч.

— Это Рунный сад, — сказала принцесса Мишигуйа. — Он находится в самом центре нашего мира, в центре этого дворца. Это был первый сад, созданный вадагами, когда они пришли сюда. — Она так глубоко вдохнула древний аромат роз, словно делала это в последний раз.

Принцесса Тайаратука положила рунный меч в ножнах на скамью и, словно в поисках благословения, подставила руки под прохладные струи фонтана. Принцесса Шануг’а отправилась в дальний конец первой из трех галерей и почти сразу же вернулась, неся с собой цилиндр из светлого золота, украшенного рубинами. Она протянула цилиндр принцессе Мишигуйа, которая извлекла из него другой цилиндр из покрытой резными рисунками слоновой кости и отделанный золотом. Она протянула этот второй цилиндр принцессе Тайаратуке, которая в свою очередь вытащила из него жезл серого камня, испещренный темно-синими рунами, изогнутыми и перекрученными, словно живые. Точно такие же руны были и на Буревестнике. До этого Элрик видел подобные символы только однажды — на рунном мече Утешителе, которым владел его кузен и который приходился братом его Буревестнику. Смутно ему припоминались и другие предметы, покрытые рунами, но он был не силен в этой области. Есть ли у них общие свойства?