Теперь принцесса Тайаратука держала в руках каменный жезл, глядя на прыгающие руны так недоуменно, словно никогда прежде не видела их. Губы ее двигались, по мере того как она читала руническую вязь, образующую слова, которым ее научили еще до того, как она освоила обычный алфавит. Эта Руна Силы была ее наследием…

— Только трем девам, рожденным одновременно одной матерью от одного отца, позволено знать ритуал Руны, — прошептала Шануг’а. — Но ритуал не может быть завершен, пока мы не увидим рун Черного Меча и не прочтем их вслух в Рунном саду. Все это должно произойти в одно время. И тогда, если мы правильно произнесем Руну и если ее магия не ослабела за века, прошедшие с момента ее создания, то, возможно, мы вернем то, с чем пришли на эту землю наши предки.

Принцесса Мишигуйа подошла к скамье, на которой почти что мирно покоился адский меч, взяла его и поднесла к фонтану, где ее ждала Шануг’а. Вода струилась вокруг нее, пропитывая ее шелковое платье. Шануг’а приняла от нее меч своими маленькими руками и постепенно стала вытаскивать лезвие из ножен. На черном металле засверкали злобные алые руны, и меч запел песню, какой Элрик не слышал никогда прежде. Оказавшись в чьих-нибудь чужих руках, включая и руки Гейнора, извлеченный из ножен адский меч начинал сопротивляться, оборачивался против того, кто пытался им завладеть, и почти наверняка убивал его. Чтобы усмирить Черный Меч хотя бы ненадолго, требовалось сильное колдовство. Но он пел такую странную и прекрасную песню, высокую и печальную, исполненную мечтаний и несбывшихся надежд, что Элрику стало страшно. Он никогда не подозревал таких качеств в своем мече.

Буревестник продолжал свою странную, невероятную песню, а принцесса Шануг’а подняла его повыше и направила острие на центр чаши со странным рисунком, и струя воды в фонтане сразу же иссякла, а над розовым садом моментально повисла тишина.

Замерли и небеса в вышине, словно их темно-синий свет окаменел. Тишина воцарилась в саду, словно все цветы и бутоны застыли в ожидании. Тишина воцарилась в этой странной аркаде, словно сами камни приготовились к какому-то важному событию.

Даже три сестры словно бы замерли в ритуальных позах.

Обескураженный этой сценой, Элрик почувствовал себя здесь чужаком и хотел было удалиться, чтобы не мешать происходящему, но тут принцесса Тайаратука повернулась к нему и улыбнулась — она протянула ему рунный жезл, который извивался и мерцал на ее ладони.

— Это должен прочесть ты, — сказала она. — Только ты из всех существ мультивселенной наделен этой силой. Вот почему мы так настойчиво искали тебя. Ты должен прочесть нашу Руну, как мы читаем руны Черного Меча. Так мы начнем плетение могущественного заклинания. Именно этому нас учили чуть ли не с рождения. Ты должен верить нам, принц Элрик.

— Я принес клятву крови, — просто сказал Элрик.

Он был готов сделать все, что они просили, даже если бы это привело к его гибели, к порабощению его бессмертной души, к перспективе навечно оказаться в аду. Он безусловно доверял им.

Чудовищный боевой меч застыл в чаше, продолжая свою песню, руны по-прежнему мерцали на его светящемся клинке черного металла. Меч словно бы собирался заговорить, изменить свою форму, возможно, принять свой истинный облик. И Элрик почувствовал, как холод разлился по его жилам, и на мгновение ему показалось, что он заглядывает в будущее, видит свою предопределенную судьбу, своеобразная репетиция которой разыгрывается сейчас. Он взял себя в руки и сосредоточился на том, что предстояло ему теперь.

Сестры встали по трем сторонам колонны, устремив свои взгляды на меч. Их голоса принялись хором напевать заклинание, и вскоре их уже было невозможно отличить от голоса меча.

…Потом Элрик понял, что он двумя руками поднимает рунный жезл, вытягивает руки перед собой, а с его губ слетает прекрасная песня без слов.

Они искали его ради Черного Меча, но еще они искали его и потому, что он был наделен этим даром. Из всех смертных только Элрик из Мелнибонэ мог прочесть эти могущественные символы, озвучить их так, как их должно озвучить, чтобы каждая доля ноты соответствовала каждому нюансу руны. Эту руну сестры знали наизусть, но руны Черного Меча они должны были прочесть в первый раз. Таким образом они соединяли все свои знания, все свои таланты для чтения этой двойной руны, мощнейшей из всех Рун Силы.

Рунная песня становилась все громче и сложнее.

Четверо адептов сплетали руны, распространяя свои чары за пределы времени, перемещая голоса за пределы слышимого диапазона, отчего воздух дрожал и распадался на тысячи нитей, которые и сплетали воедино эти четверо.

Они сплетали руны в материю необыкновенной прочности, отчего сама атмосфера вокруг пузырилась и содрогалась, а кусты и цветы раскачивались, словно добавляя свои ритмы и напевы к рунному песнопению.

Все вокруг жилоинаполнялосьтысячамиразличных свойств, перемешивалось и разделялось, менялось, трансформировалось. Цвета струились в воздухе, как реки. Вокруг них происходили извержения неизвестных сил, а чаша, меч и жезл, казалось, оставались единственными постоянными в этом двойном треугольнике.

Элрик понял, что это место было огромным средоточием сверхъестественной энергии. Он чувствовал, что они отсюда черпали силы, позволявшие им до сего дня противостоять Хаосу, по крайней мере защитить несколько поселений вроде этого. Но теперь, когда к существующей добавилась энергия Черного Меча, Рунный сад становился гораздо могущественнее, чем мог бы стать сам по себе.

«…Разбить Алхимический Меч и сделать из Единой силы Три…»

Элрик понял, что он слышит историю, вплетенную в руны, почти что сопутствующую проводимому ими ритуалу. То была история о том, как этих людей вел через разные измерения дракон — дракон, который когда-то обитал в мече. Таких легенд немало было у его народа, и относились они, несомненно, к какому-то давно забытому эпизоду истории их скитаний. Руны рассказывали о том, как наконец они добрались до этой земли, на которой обитало человеческое племя. И они сделали эту землю своею, обустроили ее, повторяя естественные контуры ландшафта, его леса и реки. Но сначала они разбили Рунный сад. Потому что с помощью своих немалых колдовских талантов они изменили и спрятали ту силу, которая — принцессы в этом не сомневались — послужила средством спасения их самих и послужит спасению в будущем их потомков.

Рунная песня лилась. История продолжалась. В фонтан было встроено то, что в песне называлось «последние средства спасения». Предки принцесс передавали рунный жезл от матери к дочери, поскольку считали, что ни один мужчина не сможет сохранить этой тайны.

Эти «последние средства спасения» можно было использовать только против Хаоса, когда все остальные способы будут исчерпаны. Они могли быть использованы только в сочетании с другим великим предметом Силы. Заимствованные предметы Силы, находившиеся в распоряжении сестер, за которые они рассчитывали получить помощь Элрика, не зная, что он их близкий родич, были недостаточно сильны для таких действий.

Гейнор похитил эти предметы, зная, что Хаос хочет их заполучить и страшится их. Один из этих предметов уже был украден у Розы и возвращен ей удивительным путем. Остальные охранялись гораздо надежнее. Но ни один не обладал достаточной силой, чтобы его можно было использовать для ритуала в Саду.