начала медленно, со скрипом, раскачиваться. Однако вес черепиц был слишком велик, и она прогнулась вовнутрь. Наконец раздался оглушительный треск, и золотой купол церкви Святой Софии рухнул.

81

Прежде чем начался кошмар, Николь молча молилась и слушала речь епископа. Как все прихожане, включая женщину в инвалидном кресле, она терпеливо ждала обещанного Сергием чудесного исцеления. Он говорил, что во время торжественной вечерни сила вернется к нему. И в какой-то момент, когда епископ назвал Распутина святым и попросил о вмешательстве целителя, Николь показалось, что она почувствовала толчок. Она не обратила на него внимания, решив, что это очередной обвал туннеля сотряс церковь. Странно, но когда Сергий приложил реликвию к щеке женщины в кресле, она вроде бы тоже вздрогнула.

И вдруг откуда-то возник Василий. Он вцепился в реликвию и начал бороться за нее с изумленным епископом. Николь глядела, как Василий достает пистолет и направляет его на Сергия. Она знала, что он способен на убийство, однако это было невероятно. Убить священника в церкви прямо перед алтарем, на глазах у людей, которые собрались, чтобы стать свидетелями чуда… это был самый ужасный грех. Николь бросилась вперед, путаясь в длинном платье, в надежде остановить Василия.

Из дальнего угла церкви раздался крик. Рядом с колонной кто-то поднимался из лужи крови. Она разглядела фигуру Ростка.

— Когда поднимется полицейский… — вспомнила она страшное пророчество Сергия.

Василий тихо выругался и нацелил пистолет на Ростка.

Она видела, как его палец нажимает на спусковой крючок, и огонь вырывается из дула, а затем мгновенно разрастается до огромного облака пламени. Огонь прокатился над полом, вверх по стенам, где словно бы набрал силу и взорвался под крышей.

— Когда поднимется полицейский, церковь падет… — пронеслись в голове слова Сергия.

Всех бросило на пол взрывом. Старая женщина на инвалидном кресле была абсолютно беззащитна, однако лицо ее озарила странная улыбка. Прихожане, давно привыкшие к угрозе катастроф в шахтах, быстро спрятались под скамьями. Рядом с инвалидным креслом упала люстра. Сверху раздавался громкий скрип. Огромная фреска, покрывавшая своды, начала прогибаться вовнутрь. Куски штукатурки падали вниз.

Один ударился рядом с Николь, разлетевшись на тысячи кусочков. Потолок рушился. Единственным спасением был огромный мраморный алтарь.

Забыв о собственной безопасности, Николь толкнула ошеломленную репортершу под его укрытие. Епископ последовал за ними, втиснувшись в узкий проход.

Высоко над головой громкий звук, похожий на стон, возвестил о том, что золотой купол вот-вот сорвется с последней балки. Женщина в инвалидном кресле сидела прямо под ним. Не обращая внимание на опасность, Николь кинулась спасать ее. Потолок прогибался.

— Святое место будет разрушено, — пророчество епископа вновь сбывалось!

Небольшой обломок ударил Николь в плечо, более крупный — по спине и повалил на пол. Женщина в кресле, похоже, не замечала творившихся вокруг нее разрушений. Она сидела посреди этого кошмара и блаженно улыбалась. Падающие обломки не попадали в нее.

Женщина вдруг начала подниматься на ноги. Она стояла неуверенно, пошатываясь — мышцы атрофировались за время, проведенное в кресле. Николь знала, что мать репортерши страдала от рака спинного мозга, но теперь она своими глазами видела, как женщина встала и выпрямилась, не ощущая боли. Из-за алтаря раздался крик ее дочери. Епископ держал репортершу, не давая ей броситься на помощь матери, где ее ждала верная смерть.

Николь была ближе. Она подскочила к старой женщине, надеясь оттолкнуть ее. Женщина была хрупкой, ее тело съел рак. Однако когда Николь попыталась толкнуть ее в укрытие, ничего не получилось. Тело было крепким, словно статуя. Николь пыталась что-то сделать, но тщетно — осталось только опуститься на колени и вцепиться в женщину, ожидая ее смерти. Она скорее почувствовала, чем услышала удар, выбивший воздух из ее легких…

Позже ей сказали, что кабели, подводившие электричество к куполу, отклонили его от траектории. Купол разбился в нескольких сантиметрах от нее.

Когда Николь открыла глаза, все было кончено. Святое место лежало в руинах. Уцелело лишь несколько стен.

Пламя уничтожило иконостас, иконы почернели.

— Святые сгорят в адском пламени…

Однако по каким-то необъяснимым причинам, обе женщины — Николь и мать Робин — остались невредимы. Вокруг них валялись обломки крыши: балки, толь и блестящие позолоченные осколки купола. Инвалидное кресло было раздавлено деревянным брусом. Однако они обе стояли целые, словно защищенные невидим мой рукой. Близость смерти повергла Николь в шок. Она продолжала обнимать колени старой женщины, которая подняла руки в молитве. Пыль от штукатурки покрывала ее, словно серая мантия.

— Хвала Господу, — проговорила женщина.

А затем, наклонившись, подхватила Николь под руки и с силой, которая казалась невероятной для такого хрупкого создания, подняла ее на ноги.

82

От взрыва загорелись молитвенники. До Ростка донеслись крики прихожан, которые оказались в ловушке, накрытые обломками. Раненое плечо ужасно болело.

Напарника Василия нигде не было видно, хотя в церковь они заходили вдвоем. Куда он делся? Медленно, чувствуя боль во всем теле, Росток выбрался из-под потолочной балки, защитившей его. Рукав рубашки промок от крови. Но кровотечение — Росток, похоже, этого не замечал, — прекратилось. Спотыкаясь, он принялся пробираться через обломки к алтарю. Женщина, что сидела в инвалидном кресле, теперь стояла и разглядывала небо сквозь пролом в крыше. Ростку это напомнило о Дырниках, которые подобным образом поклонялись Богу. У ног женщины, словно изображая сцену из Библии, на коленях стояла Николь. Росток про себя поблагодарил Бога за то, что Он защитил ее.

Никаких иных признаков жизни он не увидел. Никакого движения или криков. Ноги, похоже, Василия — торчали из-под кучи штукатурки. Рядом горел иконостас. Огонь подпитывал метан, все еще сочившийся из трещин в полу. Образа святых на поверхности иконостаса пузырились, чернели и вспыхивали. Сверху продолжали падать обломки. Золотой купол, некогда бывший достопримечательностью Миддл-Вэлли, теперь покоился там, где был алтарь.

Лицо Виктора обдуло холодным ветерком. Он знал, что это, скорее всего, метан, однако легкие радостно втянули воздух с невидимым газом.

Словно наркотик, он смягчил боль в горле, успокоил волнение и придал Ростку чувство безмятежности. Дед говорил о действии метана: момент эйфории перед смертью. Не потому ли Росток чувствовал, как к нему возвращаются силы? Неважно, решил он, все равно умирать.

Внимание Ростка привлек предмет, лежавший между ногами Василия. Он был покрыт пылью, однако вряд ли его можно было с чем-то спутать.

Кисть Распутина издавала шипящий звук, словно закипала на невидимом огне. Кровь вытекала, образуя лужицу в пыли. Кисть начала раздуваться, пальцы набухали, кожа лопалась. В уродливых