перед моими глазами до тех пор, пока призрак не втолкнул меня в прохладу каменного коридора.

– Ну, значит, не понравится.

Ладони, закрывавшие лицо, слегка приглушали мой голос, однако благодаря им никто не видел, как я улыбаюсь. Преимущество, даже маленькое, – настоящий подарок для того, кому хватит совести им воспользоваться. Не знаю, поверил я сестрам или нет, но их слова меня вдохновили, хотя и совсем не так, как им бы хотелось. Я был благодарен им за допущенную ошибку: они показали мне, что обещания Культа Сеша, мольбы богов, документ Хорикс и предложение Темсы – это полная хрень. Теперь я видел, что цена свободы превратила меня в обычную пешку. Но я больше не хочу быть пешкой. Мне надоело терпеть, надоело сомневаться в себе. У меня есть сила, есть ценность. Я уже достаточно времени провел в бурных водах Аракса, напрасно рассчитывая на чье-то милосердие и пустые обещания. Но теперь все изменилось. Я приму участие в великой игре Аракса и добуду свою монету. И будь прокляты боги, культы, вдовы и душекрады.

Еще немного, и начнется прилив. И тогда я выйду на берег.

Глава 22. Мертвецы есть у всех

Закон создает преступление. Преступление создает закон. Они, как тень и свет лампы, не могут существовать друг без друга.

Гаэрвин Джубб, «История Дальних Краев»

В здании, где проводили бои, было шумно. Радостные крики зрителей, которые, словно слои высокого торта, доходили до застекленной крыши. Хохот победителей. Проклятия проигравших. Хлопки потных ладоней, чмоканье смоченных пивом губ. Позвякивание серебра, которое кладут в кошелек, в ведро, в еще более жадную руку. Резкое шуршание струйки мочи, бьющей в каменную стену.

Но внимание дознавателя Хелес привлекал только один вид звуков – те, которые доносились с арен. Рычание. Стоны. Предсмертные вопли и хрип.

В столбе пыльного оранжевого света был треугольник, в вершинах которого находились три ямы высотой в три человеческих роста и шириной в двадцать, с отвесными стенами. В самых высоких точках стен были вставлены рога антилоп и быков, направленные вниз, и поэтому каждая яма напоминала глотку огромного дюнного дракона. На краю ям стояли толпы; зрители наклонялись так далеко, как позволяли им смелость и ограждение. Самые азартные нередко падали в яму и становились участниками схватки.

Хелес в модной шелковой одежде, натянув на голову капюшон, стояла у самого ограждения и смотрела на бой. До посыпанной песком арены, заваленной пальмовыми листьями и покрытой пятнами крови, было далеко. Именно там, где невезучие, преступники и безумцы пытались выжить по ходу игр, придуманных хозяевами арены. Сегодня банды обнаженных призраков сражались с одним живым человеком. У каждого призрака был камень. У мужчины или женщины – любая броня, которую они могли на себя нацепить, и медная ложка.

Мужчина на арене – тощий воришка, если верить крикам распорядителя, – уже упал, и сейчас ему проламывали голову камнями. Толпа, собравшаяся у чугунного ограждения, бесновалась. Две женщины подрались; похоже, одной из них сильно не понравился исход боя. Мускулистые тени подошли, чтобы разнять их. Они, вероятно, были единственными призраками в этой толпе: на страдания мертвецов любили смотреть только живые.

Судя по воплям и визгу, живые на двух других аренах тоже уступили яростным клубкам голубых паров. Радостные и гневные вопли заглушили стук камней о черепа. Из люков появились новые призраки, которые потащили трупы прочь. Едва последний неудачник испустил дух, как на высоком помосте появился распорядитель.

Хелес возненавидела его не из-за сияющей лысины, и не из-за хвостика волос, торчащего куда-то вбок, и не из-за ярко раскрашенного лица. Нет, она возненавидела его за костюм из желтых канареечных перьев.

– Ну что ж, любители боев! – заревел он в конус, сделанный из шкуры гепарда. – Готовьтесь делать ставки, ведь сейчас мы дадим выжившим последний шанс завоевать свободу!

Грязный зал наполнился топотом ног. Хелес посмотрела на призраков, которые остались на арене: четверо, бледные, все с Разбросанных островов; скорее всего, они – военнопленные, которых привезли, чтобы продать задешево на одном из мелких рынков в городских переулках. Говорили, что лучше попасть на арену, чем в такое место, как Кел-Дуат; на арене тени могли протянуть по крайней мере на неделю дольше, чем в шахтах.

– Последним теням, которые останутся, мы отдадим их монеты! Проигравшие не получат ничего. Премия за серии побед! Мы начинаем!

Лязгнул люк, и из него на песок вытолкнули клетку. Голодное рычание сразу же утонуло в яростном гуле азартных игроков. Букмекеры, на которых со всех сторон текло серебро, еле успевали принимать ставки, пронзительно выкрикивая условия пари. Не обращая внимания на переполох, Хелес смотрела на клетку и на призраков, которые бросились врассыпную от нее и испуганно вжались в земляные стены.

В клетке находился огромный, черный как смоль баран и, очевидно, крайне вспыльчивый. На его морде, ободранной до костей, сидело три пары безумных молочно-белых глаз. Его рога закручивались, словно узловатые ветки. Кроме того, они были покрыты расплавленной медью и заканчивались шипастыми кольцами. Баран бросился на стену клетки; полетели искры. Когда он то ли заблеял, то ли заревел, Хелен увидела в его пасти великое множество зубов. Копыта, царапавшие пол клетки, были похожи на когти медведя. Этот баран явно не собирался мирно щипать траву на лугу.

Распорядитель махнул пальмовым листом в сторону арены.

– Все ставки… СДЕЛАНЫ!

Толпа бросилась от столов, за которыми сидели букмекеры, обратно к ограждению. Хелес поморщилась, когда исключительно обширная женщина рядом с ней наклонилась вперед и крикнула прямо над ухом:

– Дава-ай, овца!

– Любители боев! Увидим ли мы, как кто-то получит свободу? – воскликнул распорядитель.

Зал потрясли громовые раскаты смеха. Воздух наполнился воплями: «Бафмет! Бафмет! Бафмет!» На арене женщина-призрак упала на колени и закрыла глаза.

– Все зависит от вас! – крикнул распорядитель и, ухмыляясь, помахал обнаженным, дрожащим призракам. Цепи потянули за дверь клетки, поднимая ее. – Ну что ж! ДАВАЙТЕ! ВЫПУСТИМ! ЗВЕРЯ!

Издав рык, который на миг заглушил все остальные звуки на арене, баран вырвался из клетки. Дознаватель Хелес увидела, как одного призрака разорвало на части, и он превратился в облако сапфирового дыма. Хелес решила, что с нее хватит. Расталкивая людей локтями, она двинулась прочь от арены, на которой продолжался бой – если эту бойню можно было назвать «боем».

Подходя к доске, которая заменяла здесь барную стойку, Хелес уже кипела от гнева. Бармен со стуком поставил перед ней глиняную кружку с пивом, и она с трудом выпила его, просто чтобы не кричать.

Чья-то ладонь легла на ее предплечье. Хелес уже почти открутила ее, когда владелец ладони выкрикнул знакомое имя.

– Это я, Джимм!

– Вот срань! Проктор, клянусь мертвыми богами, еще немного – и я сломала бы тебе руку.

Он заморгал, глядя на нее; его глаза уже