Только теперь, когда все было кончено, Блор спустился вниз в сопровождении толпы обозников и десятка телохранителей. Ну и, естественно, с Возмездием рядом. Он пустил сегодня в ход всех, и пойди хоть что хуже, могло закончиться полным провалом. Предпосылки имелись, и явные. Если бы не Одрик с его когортами, могло повернуться по-всякому.

Не так важно. Победа есть победа. Он рискнул и выиграл. Больше, чем обычную схватку. Много больше. Сила и мощь горичан осталась на этом поле, подумал, глядя, как обозники деловито добивают раненых врагов и обчищают трупы.

Откуда берется столько воронья? Будто чуют заранее поживу и со всего мира слетаются разом.

Пришпорил Самрата, в очередной раз ощутив его скрытое недовольство. После длительной разлуки жеребец долго не хотел его вновь признавать. Пришлось обхаживать и уговаривать, не замечая смешков людей за спиной и старательно игнорируя ехидные комментарии Возмездия.

Конечно, сегодня у него были десятки жеребцов и кобыл. Он уже и не помнил, сколько именно, радостно спихнув их на своего конюшего Ситрика, прибывшего со всей остальной компанией из Кнаута. Все хозяйственные записи и расчеты поручил Шарлотте. Ей ведь это нравится, а вот ему нет. Скучно считать каждый куль с мукой или наличие сена в амбаре. Безусловно, это важно, но на то и экономка существует. И жалованье, между прочим, получает неплохое. И не на ребенка. Той выделен отдельный счет.

Безусловно, он мог бы выбрать любого коня, и были в его табуне ничуть не хуже, однако к Самрату испытывал дружеские чувства и хотел вернуть былую близость. А те… Просто средство передвижения, и никак нельзя рассчитывать, что встанет у тела раненого хозяина или самостоятельно кинется на его защиту. Боевой конь воспитывается долго и стоит гораздо выше цены в золоте, признавая лишь одного.

Ничего особо интересного в захваченном вражеском лагере не было. Опять трупы, сидящие в стороне под охраной пленные, опрокинутые телеги, валяющиеся повсюду вещи, не слишком довольные рожи победителей, которые вместо распихивания по карманам вынуждены собирать все захваченное в кучу. Правда, кое-что к рукам наверняка прилипло, но не стоит из-за подобных мелочей дергаться. Прибудь первыми сюда ополченцы — уж точно не удержались бы от грабежа. Что ни происходит в жизни, все к лучшему.

И радостно кудахтающий Райан наводил на благодушные мысли. Уж ежели он не потрясает кулаками и не требует всех выгнать, кроме его подчиненных, значит, дела обстоят действительно неплохо и хапнули мы прилично.

— Мы взяли казну! — завопил тот с ходу. — Почти двенадцать тысяч больших империалов!

Интересно, сколько это по объему? Пара сундуков. Не суть. На год хватит всем платить. Уж на это он наложит лапу в целях обеспечения войска. Пусть попробуют вякнуть. Сейчас он вполне мог себе это позволить. Конница лично его, и делиться со всеми не обязан. Райан тоже подчиняется напрямую. Вряд ли станет возмущаться. Не первый месяц вместе. С какой стати ополченцам отдавать? Кое-что выделить придется, но основной кусок останется. Или сделать очередной широкий жест? Нет уж. Прошло время заманивания.

— А тцарь? — потребовал Блор не менее важное.

— Палатка там, — небрежно показал Райан, — а сам удрал.

Увы, нельзя получить все. Шустрым оказался до невозможности. Казну даже не успел забрать, а смылся. Может, и не так плохо. Поведение нового тцаря спрогнозировать тяжело, а ход мыслей Тимо он неплохо изучил. И по действиям, и по донесениям, и по словам пленных, и от перебежчиков. Чем дальше, тем больше таких появлялось.

У горичан, да и вообще северных народов, наследовал старший сын или дочь. Остальные не то что денег или земли не получат, но даже титула. Раздела поместья не происходит, но ставить детей на уровень обычных крестьян? В каком-то смысле удобно власти. Есть резерв для войска и чиновников. Жить на что-то надо, вот и идут служить кому угодно. Точнее, проситься на тцарскую службу.

Но это в нормальные времена. А сейчас оставшиеся не у дел стали приходить и к прямым врагам тцарства. К нему. Доверия к перебежчикам немного, однако каждый на этой стороне — уже минус человек на той. И обстановку с дорогами знает не в пример лучше федератов или крепостных. В принципе обещал брать любого — какая разница? Докажет с оружием в руках лояльность — не станет и отличия. А пока в группы не собирать и по разным сотням раскидывать.

Больше Тимо не полезет на рожон. Запрется в Граде. Продовольствия там огромное количество, источники воды имеются. Взять будет непросто. В городе раньше жило тысяч сорок. Так просто не возьмешь.

— И это вождь! — Райан сплюнул с отвращением. По его мнению, положено доблестно принять смерть в бою.

Еще раз сплюнул и принялся подробно излагать длиннейший список захваченного имущества.

— Уточнить, записать, представить, — нетерпеливо сказал Блор, отмахиваясь. — Не мне тебя учить!

Райан с достоинством поклонился. Уважительное отношение и доверие ему, безусловно, были по душе, но вот это желание отделаться непонятно. Важно знать, сколько у тебя есть и что заполучил. А как иначе рассчитываться с воинами? Ну и ладно. Дел еще куча.

«Инициатива отныне за мной», — размышлял Блор, устроившись прямо на первой попавшейся телеге и закусывая неизвестно откуда притащенной пшенной кашей на масле, запивая еду неплохим вином из золотого кубка. Польза от охраны имелась несомненная и хорошо заметная. Время уже к вечеру, и стоило вспомнить о пище, как ее обеспечили.

То и дело подбегали с донесениями и докладами посыльные, отвлекая. Это тоже входит в обязанности — выслушивать о количестве погибших. Не одни успехи на поле брани, еще и потери неминуемы. И сегодня они немалые. Пока солнце не зашло, нужно закончить уборку погибших. Наших завтра похороним, вознесем молитвы богам и принесем жертвы с восходом солнца.

Чужих — в ближайшую яму и присыпать слегка землей. Заодно и подсчитать. Тут не требуется задумываться о действиях и дальнейших приказах. Все действие освящено давней традицией. Мертвые не имеют возможности просить. За них придется вознести молитвы оставшимся. Случись обратное — и горичане обязательно сделали бы положенный минимум для покойников.

Кто сиднем сидит, запершись за стенами, продолжал свои неспешные прикидки и, попутно доедая остатки каши и скребя стенки котелка ложкой, размышлял Блор, рассчитывать на победу не может. Любые запасы конечны, а люди внутри города будут недовольны поражением и осадой. Значит, мне это в плюс. И свобода рук тоже. Не идти сразу на столицу, окончательно разобраться с Верхней долиной, лишив даже надежды на помощь? Пожалуй, так будет правильно. А к стенам послать Франка и несколько конных сотен постоянно тревожить.

— А это что еще за нахал? — негромко спросил Кери.

— Хоть позабавимся, — ответил ему еще один.

Понятное дело, десяток телохранителей остался крайне недовольным происшедшим. Все они были молокососы, еще толком не видевшие вблизи смерти. Сотню Джила он тоже бросил в атаку, оставив при себе лишь таких. Польза от них в сражении оказалась бы минимальной, а вот погибнуть могли. И не стоит забывать, что помимо собственных младших братьев семь из восьми остальных — дети и родичи всевозможных местных вождей. Та еще морока присматривать, но пусть лучше рядом побудут.