Запертый в птичьей клетке на корме судна, ослепленный ярким светом, стонал несчастный пикс:

— О боги, я наконец узнал, куда уходят потоки, но лучше бы мне не знать этого…

В течение следующих полутора месяцев подгоняемая ветром черная галера Дарлока бороздила моря то возле северо—восточного побережья Тхола, то к юго—западу от Райвена.

Все это время маг постоянно осыпал Фаррикса угрозами и клялся, что убьет его, подвергнет пыткам, использует для привлечения потока. Но каждый раз маг откладывал выполнение своих кошмарных обещаний, потому что Фаррикс был не только убийца, но и шпион, подосланный магами с Райвена, и Дарлок не хотел делать ничего такого, что могло бы надоумить Эльмара, где он находится. Дарлок считал, что коварный Эльмар отрядил к нему пикса, с тем чтобы, когда тот будет неминуемо убит, выйти таким образом на его собственный след. Вместо этого черный маг решил держать пикса—лазутчика у себя, пока не найдет ему подходящего применения. Возможно, тогда ему, Дарлоку, удастся поймать в ловушку тех, кто послал пикса, и он совершит возмездие над отправившими его в свое время в изгнание и в особенности отомстит Эльмару. Несомненно одно: пикс нужен ему больше живым, нежели мертвым. Осознав это, помещенный в клетку и охраняемый рюкка—ми пикс перестал отвергать обвинения Дарлока в шпионаже, чтобы ненароком не убедить мага в своей невиновности.

Дважды Дарлок посылал своих подлых слуг в набеги на побережье, и каждый раз они возвращались с пленниками для его ужасных ритуалов, главным образом мужчинами, потому что они больше всего подходили для его целей.

Фаррикс открыл, что маг использует смертельную агонию жертв для увеличения мощи своих заклинаний. Дарлок, по собственному признанию, был черным магом и находился у остальных, белых, магов вне закона. Кроме того, он поклонялся Гифону, и так или иначе его изуверские ритуалы служили этому жестокому божеству.

Жертвы следовали одна за другой, их калечили, уродовали, сжигали, трупы выбрасывали за борт, и потоки притягивались один за другим. Но с наступлением весны полярные сияния стали появляться значительно реже и затем исчезли совсем. Наконец Дарлок развернул галеру на юг, направляясь в свое убежище на острове, которое было случайно найдено им, когда он убегал от магов Райвена.

Во время этого путешествия Фаррикс узнал, что тролли ужасно боятся океана, хотя так и не понял почему. Также он не мог понять, почему они вообще находятся на этом судне, — скорее из—за смертельного страха перед Дарлоком. Правда, они идеально подходили для выполняемой ими работы. Нескладные твари умудрялись продвигать корабль на сто пятьдесят миль в день. Обычно они работали короткими сменами по семь троллей с каждого борта, но при необходимости количество гребцов увеличивалось до двадцати.

Латинские паруса также способствовали продвижению судна вперед, но при участии троллей не было необходимости идти галсами, и потому галера могла следовать к цели кратчайшим курсом, независимо от ветра.

Несколько недель спустя они вошли в Большой Водоворот.

Затаившись в хрустальной пещере высокого скалистого острова, где никому бы не пришло в голову искать его, Дарлок продолжал свои кошмарные злодеяния.

— Здесь я могу поймать сколько угодно пленников, — не уставая хвастался он, обводя широким жестом Большой Водоворот. — Они сами приходят ко мне. Их корабли попадают в ловушку моей большой зеленой паутины.

Запертый в своей клетке, Фаррикс дрожал от страха, представляя себе Дарлока в виде жуткого черного паука.

Когда пленившие его разбойники засыпали, Фаррикс проверял задвижки и запоры своей тюрьмы, пытаясь найти способ убежать, но безуспешно. Под неусыпным оком Дарлока у Фаррикса не могло оказаться ничего такого, чем можно было бы открыть замок. Но Фаррикс терпеливо ждал, надеясь, что однажды сторожа допустят ошибку.

И в полной темноте, когда кругом все затихало, он сидел в клетке и думал о Джиннарин. Если бы он только мог каким—либо способом рассказать ей о хрустальной пещере на скалистом острове в центре Большого Водоворота, о Дарлоке и о его черной галере смерти, тогда, возможно, она собрала бы всех тех, кто в состоянии остановить это чудовище раз и навсегда. Но как может запертый в клетке передать хоть полсловечка кому бы то ни было?

Через три месяца после прибытия на остров Дарлок забрал всех пленников и двинул судно на юг, навстречу южным полярным сияниям, где он продолжил свои злодеяния и привлечение потоков.

Наконец он вернулся в свое подземное укрытие, в храм Гифону, и здесь замыслил коварный план, на случай если Эльмар установит связь с пиксом и начнет искать его. И в злорадном упоении, умерщвляя жертву за жертвой, он собирал энергию, чтобы вызвать демона и установить ловушку для Эльмара, поместив Фаррикса в бессознательном состоянии в заколдованный сон.

ВЕСНА, 1Е9575

— Затем пришли вы и освободили меня от колдовского сна, — заключил Фаррикс, обводя взглядом гномов, людей, Джиннарин и лиса, — за что я навсегда останусь благодарным вам.

Джиннарин наклонилась и поцеловала его. В ее взгляде сквозила жалость и печаль. Общие мысли присутствующих выразил Джами:

— О боги, мастер Фаррикс, что за ужасы вы пережили. Какие страдания, какие муки! Меня просто трясет, когда я думаю об этом.

Кобан стукнул кулаком по ладони:

— Проклятый Дарлок! Погладил бы я его шею топориком. Ропот одобрения прошелся среди воинов.

На некоторое время наступила тишина, затем Релк спросил:

— Зачем Дарлок притягивает светящиеся потоки и собирает их в кристалл? С какой целью?

Все взоры обратились на Фаррикса, но он только поднял вверх ладони:

— Это до сих пор остается для меня загадкой.

Весь день лодки двигались на запад, подгоняемые редким в этих широтах северным ветром, огибая полузатонувшие корабли. Амулет Аравана в эти моменты становился заметно холоднее.

В середине дня ветер стал постепенно меняться, пока не задул прямо с запада. Гребцам пришлось приналечь на весла, однако плоскодонки виляли из стороны в сторону, и теперь на переход вдвое меньших отрезков пути требовалось вдвое больше времени.

— Эх, если бы у нас был киль, то было бы намного проще, — рассуждал Джами. — Правда, будь у нас киль — водоросли цеплялись бы за него. Не знаешь, где выиграешь, где потеряешь.

Остаток этого дня и весь следующий ветер дул им в лицо. Джиннарин сидела с отрешенным видом, отвечая невпопад, когда ее о чем—либо спрашивали. Ее обеспокоила история Фаррикса, пикса тщетно пыталась найти ключ к разгадке намерений черного мага. Наконец поздно вечером она посоветовала Фарриксу:

— Расскажи свою историю Эльмару. Он все же маг. Возможно, он сообразит, что замыслил Дарлок.

— Ха! А я был прав по поводу молнии! — слабым голосом воскликнул Эльмар.

— Каких молний?