Принцесса обнаружила, что стоит на краю лужи крови дракона. Внезапно, шарики пламени выкатились из пасти рептилии, соединяясь друг с другом небольшими разрядами сине-зелёных молний.

- Дикая магия! – ахнул один из священников. - Спасибо, Чонтия!

- Чонтия? - растерянно огрызнулась Алусейр, попутно оборачиваясь, как и весь её отряд, чтобы обороняться против группы агрессивных гоблинов, несущихся к ним.

- Он должен кого-то поблагодарить, - ответил рыцарь, - а священники за все и всегда благодарят своего Бога.

- Спасибо, человек-разум, - саркастично ответила Алусейр в промежутке между стычками, когда убила гоблина, пытавшегося проткнуть лодыжку стоявшего рядом рыцаря. – Ещё один на  моём счету. Что я хочу знать, так это… - запнулась она, когда ее лезвие пробилось сквозь щель в ржавых пластичных доспехах, надетых на самого высокого гоблина, которого она когда-либо видела, и глубоко вошло в его тело, – … так это почему за дикую магию кого-то благодарят?

Девушки приходилось вкладывать в удары всю силу, чтобы клинок выходил из дел, которые перед этим протыкал, но, по привычке, она начала бить врагов плоской стороной меча. Тем временем, рычащие зеленокожие карлики окружили её со всех сторон.

Один пурпурный Дракон так размахивал мечом, как косой, разбрасывая гоблинов в стороны. Один из них упал в лужу крови дракона и с воплем ужаса выкатился из неё, лихорадочно дёргая конечностями, вокруг которых появлялись новые сгустки огня.

Алусейр ударила гоблина кинжалом по лицу, ослепив его, после чего быстро увернулась от двух копий, направленных на неё. Она толкнула ослепленного гоблиноида в копейщиков, зарубив мечом ошеломленную троицу. Неужели им не было конца? И что, они все что-то едят?

- Домашний скот и прекрасные фермеры Кормира – вот что их в недоумении уставилась на него, прежде чем поняла, что задала эти вопросы вслух.

Молния ударила по вершине холма, которая ослепила всех разрядами, пронесшимися сквозь гоблинов, рвущихся к кольцу Пурпурных Драконов. Молния ударила вопящих гоблинов, подобно гигантскому кнуту в руках невидимого и ловкого исполина. Когда разряды молнии пропали, оставив в воздухе запах свежести и неприятную вонь горелой гоблинской плоти, в живых осталась лишь горстка зеленокожих, трясущихся под ударами рыцарей. Некоторые погибли под их ударами, а оставшиеся побросали оружие и, преисполненные ужасом, сбежали. Но Алусейр хорошо помнила, для чего они здесь, поэтому не приказала своим людям отпустить отступающих.

Сардин Винтерсан, на котором было столько крови, сколько Алусейр не видела в своей жизни, мрачно приказал:

- Стоять насмерть. Крепко держите свои мечи и готовьтесь к обороне.

Принцесса открыла рот, чтобы заметить, что все еще жива, и что его никто не делал командиром, но так и не высказала претензии, когда рыцарь указал ей на тёмную лужу посреди кольца. Алусейр мгновение смотрела на неё, затем молча кивнула, и подошла к луже тёмной блестящей крови. Принцесса молча погрузила ногу по самую лодыжку в тёмную тёплую жидкость. Стальная принцесса пошла к центру лужицы, и из неё стали доноситься поющие звуки, становившиеся громче по мере её продвижения. Пламя охватило ее сапоги - странные желто-зеленые язычки, щекочущие нос принцессы как какие-то специи. Овдин мрачно шёл вслед за неё.

Темная, гротескная фигура хазнеф шла с принцессой и священником, опережая их. Магия, содержащаяся в крови дракона, казалось, пропадала там, где шёл Роуэн.

Хотя группа шла всего несколько секунд, было ощущение, что они несколько часов шли по какому-то странному царству, прежде чем они добрались до того места, где король Кормира лежал, извиваясь на обугленном и неподвижном теле Придворного Мага. Алусейр опустилась на колени, не обращая внимания на то, что может сделать магия в крови дракона, и тут же была чуть ли не отброшена назад вспышкой сияния. Тёмная рука Роуэна дотянулась до магического барьера и поглотила магию, после чего Алусейр бросила хазнеф благодарную улыбку и, не отпуская рукоятки меча, осторожно провелась пальцем по челюсти отца, после чего тихо, почти нежно, позвала:

- Отец?

На мгновение казалось, что король Кормира не услышал её. Он медленно, почти лениво, повернул голову, не сводя глаз с нависших над ним серых облаков, скривив губы от боли. Или, быть может, от печали?

Принцесса собиралась снова заговорить, когда Азун медленно начал:

- Итак, они достали тебя, храбрейшую из моих дочерей. Вдвойне лучше моих лучших рыцарей. Моя маленькая Алусейр. Моя Стальная Принцесса. Я позволил себе тень надежды, скрытой в глубине души, что ты, каким-то образом, сбежала от дракона и все еще жива.

- Отец, - сказала Алусейр, наклонившись, чтобы поцеловать его в щёку, - я жива... и ты тоже. Ты убил дракона.

- Какая же старая грусть, - пробормотал король. – Так глубоко. Так жестоко. Ее любовь так же сильна, как у любого Обарскира, но эта любовь к другому Кормиру…

- Отец? Тебе больно? - резко спросил Алусейр, осторожно тряся его. Если бы она прислушалась к себе, то поняла, насколько это был глупый вопрос. Овдин Фоули уже начал бормотать заклинание, осторожно проводя волосатой рукой по спине, горлу, лбу и ладоням Азуна.

Принцесса откинулась назад, чтобы уступить место священнику. Пока Мастер Урожая водил руками, Азун бормотал что-то невнятное. Мимолетный дух фиолетового огня вспыхнул на теле Азуна, а затем быстро исчез. Король задыхаясь, а его глаза закрылись. Глаза Алусейр тоже сузились.

- Что это было, Мастер Урожая? - Спросила она.

Лицо Овдина Фоули было мрачным, когда он встретил ее злой взгляд.

 - Лучшее, что я могу сейчас сделать, а точнее – начало этого - сказал он. – Я понятия не имею, что это было. Мы должны вытащить Его Величество из крови дракона. Я не знаю почему, но она искажает всю магию и даже хуже.

- В каком смысле “хуже”?

Овдин понизил голос до шепота и наклонился к принцессе, чтобы пробормотать свои следующие слова, приложив руку ко рту, дабы не дать королю услышать сказанное.

- Если мы ничего не сделаем, то кровь дракона уничтожит тело вашего отца вплоть до костей, Ваше Величество. Мы должны перетащить его.

- Шатёр, - отрезала Алусейр, кивнув в сторону другого холма - Там будет вода, чтобы смыть этот ихор, - Она подняла руки, покрытые тёмной слизью, которая слегка покалывала, нет, прижигала кожу. Она задумчиво посмотрела на священника и хазнеф, прежде чем повернуть голову в другую сторону и крикнуть:

- Сардин!

- Да, миледи?

- Вы закончили рубить гоблинов, или некоторые парни хотя набрать побольше очков?

- Холм чист,