Д – Тебе он раздраженным не кажется?

СС – Крещусь.

Д – А не помешает!

СС – Угроза мне?

Д – Тебе, тебе. Я прямо отвечать не разучился.

СС – Говори.

Д – Пару лет назад я осенил себя крестным знаменьем, перед Карзо. И сделал это искренне, ради тебя.

СС – Благодарю еще раз.

Д – Ныне я точно знаю, что ошибся.

СС – Продолжай.

Д – Мне достоверно известно, что кровь его брата на тебе.

СС – При всем уважении – это ложь.

Д – Если бы я знал, но поручился, то был бы с тобой в доле при успехе.

СС – Поздно?

Д – Конечно, так как теперь знаю, что успехом не пахнет.

СС – Так ты кручинишься о чем?

Д – О том, что меня считают с тобой заодно, а я впрягался вслепую. Я – телок?

СС – Ты не телок, и хлопоты от меня тому, кто тебя считает за телка.

Д – Так как?

СС – Давай обсудим.

Д – Давай, ведь нам может статься неуютно.

СС – Не перегибай.

Д – А тут что загибай, хоть отворачивай. Карзо все знает.

СС – Зол?

Д – А ты был бы какой?

СС – А если он ошибается?

Д – Тогда мы дерьмо будем хлебать за иных.

СС – Не переубедить?

Д – Хорош, а? Что нам двоим-то скромничать?

СС – Приезжай, а? К Шакро?

Д – Приеду, раз втянул. Но весь банкет за твой счет.

СС – Не обсуждается.

Д – И подумай крепко. Карзо противник могущественный.

СС – Зверье!

Д – Не наши бы коровы мычали!

СС – Кланяюсь, жду.

Д – Береги себя.

СС – И ты.

Д – Тебе теперь стараться нужно поболее…

После разговора с Джемом Ребус закурил. Его лицо не выражало ничего, но пальцы при этом чуть дрожали. Он аккуратно взял книгу с журнального столика – Ребус любил гадать по книгам. «Тридцать третья страница. Двенадцатая строчка снизу», – загадал он и прочел: «На свете нет врагов страшнее римлян».

«И фарту нету!» – подумал Ребус и по-блатному сплюнул на ковролин. Все это было бы смешно, если б не было так грустно. А какое тут на хрен может быть «хи-хи», когда теперь ты точно знаешь, что где-то, может быть, даже совсем рядом, может быть, даже здесь, в Лахте, на съемной квартире, на плохо обставленной кухне сидят несколько черкесов, плохо говорящих по-русски?! И приехали эти черкесы отнюдь не посещать рестораны и не задирать русских баб, а для того, чтобы ждать. Ждать точного места и времени этого места. Они сидят, пьют чай, смотрят в телевизор, не понимают телевизор и очень много молчат между собой. Самое поганое, что за это им не обещали денег. С некоторых пор они по жизни уверены, что его нужно кончить…

– …Алло.

– Это я. Сделаешь мне на завтра один билет до Малаги. Если завтра прямого нет, тогда до Аликанте или Тенерифе. Время и номер рейса назовешь Худому.

– Понял. А… А на какую фамилию брать билет?

– Мне насрать, на какую! Хоть на Рабиновича! И еще, передай Хромому, что Шеба в Питере переработался, устал и просится на пенсию. Надо уважить. Сюда больше не звони. Все.

Ребус отключил трубку, вынул из нее сим-карту и швырнул пластиковый кусочек в камин – еще одна случайная выборка цифр отныне никоим образом не может быть ассоциирована с ним. Кто знает, возможно, в наш технократический век именно так и сжигают мосты? Ребус вдруг вспомнил, как очень давно, еще до того, как нацепил воровскую корону, он слышал от очень серьезных людей: «Никогда, никогда не теряй рассудок из-за злости. Особенно если в тебя стреляли. Ведь ты сам – сам выбрал эту жизнь! Это просто правила игры, как в футболе есть основное правило: надо стараться забить мячик не в свои ворота».

«Похоже, мне пенальти, – подумал Ребус – Но пытаться ловить эту клизму лично я не собираюсь. Я болен – вот справка!»

Он поднялся с кресла, забрал со столика книгу, еще раз глянул на пляшущий в камине огонь и крикнул:

– Аркадий! Десять минут на сборы. Мы уезжаем. Да, и набери мне Завьялова…

* * *

18:20 мск

УУР. Кабинет начальника десятого отдела Есаулова.

– Максим?! Москва на проводе, Кириллин беспокоит.

– Насчет того, что беспокоит, – это в самую точку. Здравствуйте, Станислав Алексеевич. Мне уже начинать пугаться?

– Начинай. Самое время. Десять минут назад мне поднесли ПТП по последнему звонку Ребуса – он собирается вас покинуть. Если уже не собрался.

– Если честно, это не пугает, а как раз наоборот радует. Мы – люди маленькие. Все больше тюльку с килькой ловим. На акул не замахиваемся, даже не помышляем.

– Рано радуешься, Максим. Есть информация, что уже завтра Ребус попытается свинтить из Москвы за границу. А сейчас, когда тема уже практически на мази, этого, как ты понимаешь, допустить никак нельзя!

– Ну, так вам и флаг в руки – берите его завтра в Шереметьево на таможенном контроле. Нам чужой славы не надо. Если что, можем и своей поделиться.

– Максим, принято решение (особо подчеркиваю – не мною), что брать Ребуса надо в Питере, на крайняк – на пути из Питера в Москву. В противном случае здесь, в столице, может и не выгореть. Не мне тебе объяснять, какие силы здесь могут быть задействованы и сколько вони может подняться…

– Понятно. Замечательная и во всех отношениях беспроигрышная позиция: ежели что не срастется – питерский сыск накосячил, а если в масть ляжет, тогда «Москва, звонят колокола»…

– Ты не прав. Общее дело делаем. Потому если что, и косяк будет общий, и победа – одна на всех, за ценой, как говорится…

– Ага, свежо питание, да серится с трудом. Хорошо, допустим я не прав, но все равно – это вы, Станислав Алексеевич, немного не по адресу обратились. С вопросами такого уровня – это, пожалуйста, к Ваничкину, на крайняк – к Пиотровскому.

– Задание на НН твоим отделом выписано?

– Формально – моим, но есть нюансы… А то вы не знаете, с чьей подачи?

– Формально-неформально – это лирика, Максим, а Ребуса крепить все равно придется. Вопросы с вашим Главком и ОПУ в данный момент утрясаются. Я же специально первым делом позвонил тебе, чтобы у вас осталось побольше времени на подготовку. Хотя… Считай, что его (времени) все равно уже ни хрена нет.

18:48 мск

Улица Бабушкина. Где-то в районе станции метро «Ломоносовская». 735-й экипаж.

– Бригадир «семь-три-пятого», срочно отзвонитесь в контору своему диспетчеру…