на Съезд за пять минут до его начала. Потом была обычная говорильня, затем оппоненты попытались отложить проведение Съезда «в связи с открывшимися обстоятельствами», но у них не получилось. Голосовали тайно, так что сейчас Счётная Комиссия определяла победителей, которые и войдут в Центральный Комитет. Потом список избранных огласят, они по новой удалятся и простым голосованием изберут… Тут на язык просилось привычное «Генеральным секретарём», но нет! Председателя.

Однако пока они считают мы, наконец-то смогли компанией «своих» запереться в одной из аудиторий. Нам даже сервировали стол с бутербродами и чаем, но, несмотря на голод, на первом месте у всех было другое.

— Не томите, черти, рассказывайте!

— Да нечего рассказывать, тёзка! — ответил Семецкий. — После заключения мира авиаотряд перелетел в Адрианополь, там условия для ремонта лучше. Весь, кроме одной машины, у той мотор сломался, и пришлось замены ждать. Артузову скучно было, поэтому он сам решил самолет перегонять. Механики машину починили и отбыли. Ну а мы… — тут он слегка засмущался.

— Да понятно, что пили вы!

— Ну да, всю ночь почти. Время вылета Николай сам назначает, дел особых нет, так почему бы и не выпить? А под утро я повёл его сапы смотреть. Что? Подземные ходы в сторону противника. Можно мину заложить, можно солдат послать… Мы всё время копали, пока война шла. Но приходилось стеречься, действовать тихо, а там камень сплошной. Потому немного и не успели, мир раньше наступил. Ну так вот, мы вдвоём внутрь пошли, а Ухтомский снаружи остался…

— А что я там не видел? — пробормотал Алексей. — Я-то не летун, на земле обитал, так что насмотрелся уже. А как турки газ пустили, я внутрь сапы и нырнул. В Беломорске то многие про опасность газа в курсе. Закрыл плотно одеялом, щели заткнул и за ними. Они как услышали, так сразу и протрезвели.

— Соорудили мы маски из материи, внутрь немного ваты из ватника выпотрошили, золы древесной из печурки добавили, в ней поташа много, считай щелочь готовая. Если смочить, то он неплохо хлор связывает.

— А глаза чем защитили? — полюбопытствовал я.

— Так у летуна нашего очки летные с собой были! Дождались мы, пока самый газ пройдёт, а потом и побрели. Он смотрел и вёл нас. А мы, зажмурившись, за ним шли. Благо, что до аэродрома недалеко было. Дошли, в самолет погрузились…

— Втроём? Бомбардировщики же двухместные!

— Так жить очень хотелось. Мы с Алексеем в штурманскую кабину стиснулись. А Коля — за штурвал и на взлёт.

— Я на север курс взял! — перехватил инициативу Артузов-младший. — С востока у нас турки, с запада — облако ядовитого газа. Лететь можно только на север или на юг. Но на севере — родина. Вот и…

— А дальше?

— Да забыл я, по запарке, что топливо с машины на время ремонта сливали. Так что через несколько минут двигатель заглох. Я нашел поле, попытался сесть, но не повезло — в траве скрытый валун колесом повстречали. Машина в хлам, мы поломались крепко.

— А выжили как?

— Там почти сплошь христиане живут. Греки, болгары, сербов немного… — перехватил рассказ Юрий. — Вот их детишки нас и спасли. И в подвале схоронили. А их дед взял топор и лопату, порубил остатки самолета на куски да в поле и закопал. Если б обыскивали тщательно — нашли бы. А так… Вот и лежали в подвале, выздоравливали. Дед тот в прошлом полковым лекарем был. Не у турок, у греков. Перевязывал нас. Лубки сделал, чтобы переломы правильно срослись. Но весточку подать отказывался. До болгар далеко, да и зуб у него на них теперь. А он — инвалид, далеко не ходит. И послать ему некого, детишки малы ещё, а другому кому доверишься — могут выдать. Так и лежали мы до сентября. А потом попрощались и пошли к одним контрабандистам. Те нас через море и переправили. Без денег, просто назло туркам. А где-то в море нас уже к одесским контрабандистам пересадили. Те и довезли до Одессы. Ну а дальше вы в курсе!

Тут открылась дверь.

— Господа, просим всех в зал!

Естественно, Семецкого выбрали в их ЦК. И снова томительное ожидание.

— Большинством голосов Председателем Центрального Комитета партии Избран господин Семецкий! Похлопаем ему, господа!

* * *

Примечания и сноски к главе 34:

[1] ОМП — оружие массового поражения. К нему относят ядерное, химическое и биологическое оружие. Считается, что реальной истории химическое оружие впервые было применено в ходе Первой Мировой войны под Ипром (хотя химические снаряды применялись и ранее).

[2] В реальной истории именно станкостроительным Иркутский завод стал только в 1960 году. До этого (с 1935 года) он именовался механическим. А начинался в 1932 году, как механические мастерские Иркутского технического училища. В Новосибирске же (бывший Новониколаевск) всё было аналогично: в 1928 году мелкая мастерская, в 1931 году — чугуно-медно-литейный и механический завод, с 1934 года — станкостроительный.

[3] Здесь история почти не спешит, в реальности «Товарищество на паях автомобильного Московского общества» (АМО) заработало в 1916 году. Более существенное отличие в другом. В реальной истории это было первое автомобилестроительное предприятие в России, в альтернативной истории электромобили и автомобили давно уже выпускали в Петрозаводске, а затем и в Риге.

[4] В реальной истории турки вошли в Эдирне (как они называют Адрианополь) уже 23 июля без особых боёв. Авторы считают, что в альтернативной истории, поскольку болгарская армия была лучше вооружена и оснащена, «огрызалась» при помощи бронеавтомобильного отряда, авиации и 60-мм миномётов, они успели бы наладить оборону этого важного стратегического пункта.

[5] Такой «коктейль» действительно изобрели только ближе к концу Первой Мировой.

[6] Гайда — балканская разновидность волынки, известная болгарам, македонцам, грекам, сербам, хорватам, албанцам и словенцам.

[7] Хосе Доротео Аранго Арамбула (05.06.1878 — 20.07.1923), более известный как Франсиско Вилья или Панчо Вилья — один из революционных генералов и лидеров крестьянских повстанцев во время Мексиканской революции 1910—1917 годов. С ноября 1912 по март 1913 скрывался в США.

Глава 35

Санкт-Петербург, квартира Воронцовых на Миллионной улице, 2 (16) сентября 1913 года, вторник, вечер

— Позвольте представить, полковник Бонч-Бруевич Михаил Дмитриевич, штаб-офицер, заведует офицерами, обучающимися в Николаевской военной академии. Я считаю его одним из лучших военных теоретиков в современной России!

— Но после вас, Владислав Наполеонович! — вернул