Что это было так, видно не только из анализа кириллицы и «влесовицы», но и подтверждается прямым историческим указанием: в одной из рукописей XV века прямо говорится: «а грамота русская явися, богом дана, в Корсуне русину, от нея же научися философ Константин», т. е. святой Кирилл.

Конечно, «русьскые письмены» не были изобретением того русина, которого Кирилл встретил в Корсуне, были они в употреблении и гораздо раньше. Болгарский писатель X века черноризец Храбр писал: «Прежде убо словени не имеху книг, но чрътами и резами чьтяху и гадааху, погани суще», т. е. еще до крещения славян, когда они были «погани», они уже употребляли письменные знаки для чтения и счета.

«Крестившежеся римъсками и гръчьскыми письмены нуждаахуся словѣнскы речь без устроениа», продолжает тот же автор, т. е. с момента же крещения славяне стали употреблять для письма греческие и латинские буквы, но «без устроения», т. е. установленных правил.

Храбр, пишучи это, не замечает противоречия в своем утверждении: крещение славян совершилось одновременно или позже изобретения кириллицы, значит, именно до крещения славяне пользовались беспорядочно латинскими и греческими буквами (это он вначале и говорит). Очевидно, Храбр, как монах, хотел подчеркнуть, что письменность пришла только с христианством, но на деле славяне писали уже и до Кирилла.

Так как «влесовица» представляет собой неразвитую, несовершенную кириллицу, то она показывает, какого приблизительно типа существовала письменность до Кирилла. Предки наши были гораздо более культурны, чем это думали норманисты. Считать, что они были дикарями, — примитивизм высшей марки.

Особенно много дает «Влесова книга» для понимания религии предков. Здесь не место развивать картину представлений наших предков о мире, богах, законе жизни и т. д. (об этом мы будем говорить подробно в особом очерке), скажем только, что это была высокоразвитая система воззрений. Предки верили в бессмертие души, в существование рая и были в основном монотеистами.

На этот вопрос можно ответить совершенно определенно: не была. Какая-то единая идея, возможно, проходила через все дощечки, но написаны они были несколькими авторами. Авторов было по крайней мере два: 1) один из них, по-видимому, более древний, не употреблял твердого и мягкого знаков, букв «ч», «ю», «ы» и т. д. и писал «менж» вместо «муж», 2) другой употреблял некоторые из приведенных букв, писал «муж» и по времени был ближе к нам.

Очевидно, Влесова книга была чем-то вроде истории или своего рода историческим архивом, заключающим в себе различные по времени наслоения, в создании которого принимало участие по крайней мере двое. Дальнейший анализ дощечек позволит, вероятно, более уточнить количество авторов. Они все, вероятно, были языческими жрецами, поддерживавшими старые языческие традиции и сберегавшими предания и историю седой языческой древности.

На этот вопрос можно получить ответ, используя два пути: 1) язык книги, показывающий, на каком диалекте изъяснялся автор книги, 2) указания местностей, имен и народов, упоминаемых чаше всего в ней, что показывало, кем автор интересовался в особенности.

Язык «Влесовой книги» полон полонизмов: «бенде», «бендешеть», «пренход»[160], «пшеде» и т. д. Исходя из этого, можно было бы предположить, что автор был поляком, однако о поляках, сколько можно судить, в книге нет ни слова, и предположение это должно быть отвергнуто.

Равным образом нельзя признать, что автор «Влесовой книги» писал на каком-то древнерусском наречии, на прадиалекте, как это было высказано. Язык его, хотя и богат архаизмами, все же ушел вперед от церковнославянского языка: нет звательного падежа, почти отсутствует двойственное число, имеется много сокращений, например, вместо «есть» — «есь», вместо «Даждь-бог» — «Даж-бо» и т. д., что показывает уже дальнейшую стадию развития языка.

Писал, по-видимому, русс, но в области сильного влияния Польши. Его область — к западу от магистрали Днепра и, вероятно, к северу от Припяти.

Если мы обратимся к географическим и этнографическим названиям, то увидим, что хотя «ильмерцы» и упоминаются неоднократно, но центр внимания автора не в них, а к югу от них, т. е. не в новгородцах. Вообще, о Новгороде нет ни слова, следовательно, область автора — к югу от озера Ильменя.

С другой стороны, хотя, всюду красной нитью проходит Русь, Киев не подчеркивается, хотя и упоминается. Одновременно с этим упоминаются Литва, Жмудь и т. д., словом, область, редко попадающая в поле зрения летописца типа Нестора-киевлянина.

Принимая всё это во внимание, можно высказать рабочее предположение, что область автора «Влесовой книги» лежала где-то на линии Полоцк — Туров, т. е. в области, где язычество особенно долго удерживалось на Руси.

Само собою разумеется, что, не зная всего текста, трудно высказать достаточно обоснованное мнение, но то, чем мы располагаем, всё же позволяет считать это предположение весьма вероятным.

Ниже мы приводим фото одной из дощечек Изенбека с упоминанием «Влесовой книги» и являющейся, по-видимому, началом какого-то текста. Далее мы даем три текста:

1) текст оригинала в транслитерации на современную азбуку, со слитными буквами, с пропусками, словом, так, как он есть. В примечаниях мы оговариваем все неясности, неточности, уклонения от нормы и т. д.

2) тот же текст, но разбитый на слова, со вставкой пропущенных букв, исправлением ошибок и т. д. В примечаниях оговариваются неясности, разночтения и т. д.

3) перевод, причем мы старались передавать елико возможно ближе к тексту, не стремясь к нормам современного литературного языка; поэтому вставляли в перевод и старинные слова и т. д., когда они наиболее точно передавали оригинал и были вместе с тем понятны всякому.

В переводе мы оставили некоторые пустые места, именно там, где мы не уверены в точном понимании оригинала. Мы считали, что правильнее будет показать места недостаточного нашего понимания, чем под сомнительными объяснениями скрыть свое незнание. В будущем мы надеемся, однако, после того как нам станет доступен весь текст, пополнить эти пропуски.

Фото одной из «дощечек Изенбека» с началом текста «Влесовой книги»

Прежде чем приступить к самому тексту, полезно будет ознакомиться с некоторыми особенностями письма на «дощечках Изенбека». Первое, что бросается в глаза, это пропуски букв в словах. Сколько можно судить, это не промахи писца, а способ письма, при котором, ради экономии места, труда и времени, некоторые буквы в общепонятных словах опускались.