Он крутанул рукой, приглашая меня дополнить ответ.

— Истраль имел своего человека в нашем Доме. О чём узнала Чезедра.

— Прекрасно, просто прекрасно.

— Дом До’Эт имеет отношение к вашему плану? Нет. Перефразирую. Они оказывают какую-либо помощь Теспиану?

— Нет, они здесь не при чём. Лишь отвлекают на себя ваше внимание, сами того не ведая.

Поразительно. Я был так уверен…

— Если ты не явишься с докладом, когда можно ожидать нового разведчика?

— Если бы я знал. Чезедра не делится со мной своими планами. Полагаю, если в течение двух-трёх дней я не вернусь, она пошлёт кого-то.

— Отлично. Успеем.

— Как ты сюда проник?

Нет, не так. Надо вывести его из себя.

— В смысле, понятно же, что тебе не хватило бы мозгов самому придумать этот план. У нас такая защита стояла, явно только Теспиан мог придумать, как её обхитрить.

Сорн натурально взорвался. Вскочил на ноги, отшвыривая кресло в сторону.

— Ты!.. — у него аж голос отнялся от ярости. — ТЫ ЖАЛКАЯ ВОШЬ! Как ты смеешь сомневаться в моём интеллекте?! В силе моей псионики?! Чтоб ты знал, именно я придумал эту часть плана! Именно я разработал противодействие вашей хвалёной защите!

Какой-то шум раздался снаружи, но он так увлёкся собственным криком, что не отреагировал.

— Больше двух лет я работал на Дом Эвер’харн под фальшивой личиной. Я заблокировал собственные воспоминания! Я создал абсолютно новую личность в своей голове — этого простака Беверина, который мечтает о возвышении и готов угождать и впахивать. Который выслужился и получил назначение на Диамнек Туаль’дах. Который смог пройти проверки и тесты, позволил псионику копаться в своей голове, ничем не выдав себя. Я замаскировал истинную личность и воспоминания столь умело, что этот маразматик Тарнар ничего не обнаружил. И когда определённые условия были выполнены, я автоматически вылез наружу, как бабочка из кокона. И вспомнил всё о своей истинной миссии.

Кто-то закричал.

— Именно я придумал, как с помощью магии крови можно отследить моё местоположение, давая знать остальным, где находится шахта. Я убедил Ангиару, что запрет на выработку в тринадцатом штреке — это басни старых недоумков. Я выпустил ЕГО! Я отключил этот маяк! — его рука взметнулась вверх, сжимая какое-то сплетение кристаллов и металла в форме сферы.

— Мы сотрём ваш жалкий Дом в пыль. Слышишь меня. В пыль! Бездна, ты вывел меня из себя, и за это ответишь своей кровью и кровью этой клыкастой суки!

Ответить я ничего не успел. Ибо в комнату ввалилась орда мертвецов. А Фурия тараном влетела в Сорна, вбивая его в стену.

Я хотел было дёрнуться, но невидимые узы по-прежнему опутывали меня с ног до головы. Только и оставалось, что беспомощно сопеть, наблюдая, как покрытые трупными пятнами рабы бездумной саранчой вливаются в кабинет. Живые люди так не могли передвигаться.

Они не смотрели, куда ставили ноги. Не имели точного контроля над собственным телом: кто-то нелепо махал руками, опущенными вдоль тела, кто-то вкривь и вкось бежал, заваливаясь на бок. Первичная ассоциация с саранчой была удивительна точна. Они не думали о себе, лишь захлебывались в горячечном порыве дорваться до нас. И сожрать.

Какой-то дуэргар, чья голова раскачивалась на обрывках кожи у него на уровне лопаток, налетел на журнальный столик — за таким покойная управляющая возможно распивала вино — споткнулся об него и упал, разламывая мебель в щепки. По нему прошло два следующих мертвеца, плюща плоть и ломая кости. Бедняге наступили на ладонь, и она звучно хрустнула.

Серые руки, частично лишённые кожи и мышц, повалили меня на покрытый ковром пол. Упал я боком, и мне только и оставалось, что наблюдать, как девушка изо всех сил бьётся с псиоником. Он был чертовски хорош. Без всяких оговорок.

Из каких-то глубин одежды фальшивый завхоз извлёк прямой обоюдоострый кинжал, почти балисонг[42], и умело отмахивался им от Фурии, которая даже при наличии моргенштерна и щита не могла его достать. Просто не успевала. Несколько пока неглубоких полос чертили её лицо и кисти, а здоровье постепенно убывало.

Сорн заметил происходящее и, судя по движению руки, попытался перехватить управление ордой трупов, но что-то пошло не так. Возможно, они не имели разума, который можно было бы контролировать. А быть может, ими руководил кто-то намного сильнее и опытнее заносчивого псионика.

Чьи-то острые зубы впились в мою лодыжку, вырывая кусок мяса прямо с обрывком сапога. И отвлекая от праздных мыслей. Волна острой пронзительной боли пронеслась от ног к голове.

Вам нанесли 5 811 единиц урона

Пальцы с заострёнными когтями стесали с рёбер шмат плоти, заставляя меня зайтись в крике.

Вам нанесли 7 475 единиц урона

— Держись, держись, старина, — просипел Маджестро и ойкнул.

Я не видел, что творилось у меня за спиной, но сомневаюсь, что кенку доставалось меньше, чем мне. И всё равно я был благодарен за поддержку.

Мозг тщетно отдавал команды телу: «ШЕВЕЛИСЬ! ШЕВЕЛИСЬ, СУКА!». Телу было плевать. Оно лежало на полу равнодушно и даже не думало бороться за свою жизнь. Мысленно я пытался расшатать стенки, сдерживающие меня, но всё напрасно. Все способности и заклинания интерфейс окрашивал серым, как неактивные.

— ФУРИЯ! — заорал я, пытаясь придать орчанке дополнительный заряд мотивации.

— Я ЗНАЮ! — не отрываясь гаркнула она.

— Какого. Ракшаса. На. Тебя. Не. Действует. Псионика?! — на выдохе бросал Сорн, элегантно уклоняясь от грубой палицы, которая оставляла в стенах вмятины и дыры.

Вот это номер. Откуда у мадам такая защита и почему я об этом не знаю?

Фурия лишь сопела и сосредоточенно парировала рыбкой мелькающую заточку.

Ожившие мертвецы, все от 65 до 75 уровня, внесли новую переменную в эту драку. Троглодит, на лице которого проступали кости, подобрался к младшему экзекутору со спины и обнял, словно давно не виденную жену. Стиснул столь крепко, что тот на миг застыл на месте, потеряв свой невероятный темп. Зомби неестественно резко наклонился к шее Сорна. И впился в неё клыками.