– Миледи жена, неужели ты думала, что твой рыцарь бросит тебя в твоих горестях? – Тут уж я перешел на английский. – Что ж, вот все и выяснилось! Ты вышла за меня замуж только потому, что тебе было необходимо вернуть это проклятущее Яйцо, а твоя мудрость тебе подсказала, что без меня вся эта затея провалится и что я могу задать стрекача, если ты не сделаешь то-то и то-то. Что ж, могу сказать, что твоя мудрость в тот раз попросту оказалась глупостью – я бы не сбежал. Хотя это и звучит по-дурацки, но я очень упрям. – И я стал вылезать из кровати.

– Милорд возлюбленный! – Теперь она рыдала уже в открытую.

– Извини, я иду искать туфли. Посмотришь, как далеко я их зашвырну! – Я был зол, как только может быть зол мужчина, чья гордость задета.

– Ну пожалуйста, пожалуйста, Оскар! Сначала выслушай меня.

Я тяжело вздохнул:

– Давай, выкладывай.

Она так крепко ухватилась за мою руку, что я лишился бы пальцев, если бы попробовал вырваться.

– Выслушай меня! Мой возлюбленный, все совсем не так! Я знала, что нашего дела ты не бросишь, пока мы его не завершим или пока все не погибнем. Это я знала! И не только потому, что у меня были сведения о твоем характере задолго до того, как я тебя увидела впервые, но и потому, что мы уже делили и радость, и опасности, и лишения. Я знала, что ты храбр. Но будь это необходимо, я опутала бы тебя паутиной слов, уговорила бы временно ограничиться помолвкой – пока наше дело не будет завершено. Ты же романтик, ты бы согласился. Но мой любимый! Я так хотела выйти за тебя замуж! Связать тебя с собой твоим обрядом, чтобы… – она шмыгнула носом, – чтобы, когда ты увидишь вот это, и это, и это, и все, что ты сейчас назвал «твоими игрушками», ты бы все равно остался со мной. Это была не политика, это была любовь – любовь романтическая, любовь безумная, любовь к тебе одному. – Она уткнулась лицом в ладони, и я еле слышал ее слова. – А я так мало знала о любви. Любовь – бабочка, которая порхает где хочет и улетает, когда ей вздумается. Ее нельзя удержать цепями. Я согрешила. Я пыталась связать тебя. Это было несправедливо и жестоко по отношению к тебе, я это вижу теперь. – Стар попыталась улыбнуться. – Даже у Ее Мудрости может не хватить ума, когда она становится просто женщиной. Но хоть я и глупая баба, я не настолько упряма, чтобы не признать, что причинила любимому зло, особенно если эта правда смотрит мне прямо в глаза. Иди неси свой меч. Я прыгну назад, и мой рыцарь получит свободу и выйдет из этой шелковой клетки. Иди, милорд Герой, иди, пока мое сердце совсем не размякло.

– Ступай отыскивай свой клинок, девчонка! Порка давно по тебе плачет.

Тут она широко улыбнулась – чистый сорванец!

– Но, мой милый, моя шпага осталась в Карт-Хокеше. Разве ты не помнишь?

– На этот раз так просто ты не отделаешься! – Я схватил ее в охапку. Стар крепка, ловка и на удивление мускулиста. Только я-то был покрупнее, да и она не очень-то отбивалась. И все же я потерял лоскуток кожи и приобрел несколько синяков, прежде чем мне удалось придавить ей ноги и завернуть одну руку за спину. Я всыпал ей парочку горячих, очень горячих, таких, что оставили четкие отпечатки каждого пальца, но тут же потерял всякий интерес к этому делу.

Ну а теперь вы скажите мне – шли ли ее слова от сердца, или была разыграна сценка с участием самой ловкой женщины во всех Двадцати вселенных?

Спустя некоторое время Стар сказала мне:

– Как я рада, что грудь у тебя не такая колючая, как у других мужчин, мой прекрасный.

– Я с детства был симпатичным ребенком. А сколько грудей ты проверила?

– Я делала это выборочно. Дорогой, значит, ты решил еще немного подержать меня у себя?

– До поры до времени. Все будет зависеть от твоего хорошего поведения, как ты понимаешь.

– Лучше бы от плохого. Но… раз ты так расчувствовался… и если ты… лучше уж мне полностью облегчить свою душу и если надо, то выдержать еще одну порку.

– Ишь разохотилась! Раз в неделю – это максимум, слышишь?

– Как вам будет угодно, сэр. Слушаюсь, мой хозяин. Я прикажу утром доставить сюда мою шпагу, и ты можешь выпороть меня ею в свободное время. Если, конечно, поймаешь. И все же мне надо сказать тебе кое-что и снять камень с груди.

– Нет у тебя никакого камня, если не считать…

– Перестань! Ты лучше скажи, как часто ты ходишь к врачам?

– Раз в неделю. – (Первое, что сделала Стар, – это заставила меня пройти такую проверку здоровья, что медосмотр перед вступлением в армию мне кажется сущей безделкой.) – Главный костоправ говорит, что мои раны не вполне зажили, но я ему не верю – никогда так хорошо себя не чувствовал.

– Он тянет, Оскар… Тянет по моему приказу. Ты уже полностью здоров, я же достаточно опытный врач, а я была очень внимательна. Но, мой дорогой, я сделала это из чисто эгоистических соображений, и теперь ты снова можешь сказать, что я жестоко и несправедливо к тебе отнеслась. Да – я иногда хитрю. Но мои намерения вполне достойны. Однако из личного и профессионального опыта мне известно, что благие намерения чаще становятся причиной несчастий, чем все другие обстоятельства, вместе взятые.

– Стар, я никак не возьму в толк, о чем ты? Известно, что источник всех бед – женщины.

– Да, милорд. Потому что у них всегда благие намерения и они могут это доказать. Мужчины чаще всего действуют, исходя из разумных или эгоистических побуждений, что более безопасно. Но не всегда.

– Это потому, что половина их предков – женщины. Но зачем же я хожу на прием к докторам, если они мне не нужны?

– Я не говорила, что они тебе не нужны. И ты не должен так думать. Оскар, ты уже весьма далеко продвинулся в процедуре Продления жизни.

Она взглянула на меня, готовая и к обороне, и к наступлению.

– Вот так штука, будь я проклят!

– Ты возражаешь? Пока еще не поздно повернуть назад.

– Я об этом никогда не думал. – Я знал, что на Центре можно получить Долголетие, как знал и то, что оно жестко лимитировано. Его мог получить всякий, кто намеревался эмигрировать на слабозаселенные планеты. Местные же жители должны были стареть и умирать. Это был один из тех случаев, когда один из предшественников Стар счел возможным вмешаться в местное самоуправление. Центр, где все болезни были побеждены, обладал очень высоким жизненным уровнем и стал основой существования мириадов людей, а теперь и здесь возникла проблема перенаселенности, особенно с тех пор, как долгожительство сильно отодвинуло средний срок наступления смерти.

Тогда-то и были установлены достаточно жесткие правила. Некоторые люди проходили процедуру в молодом возрасте и через Врата отправлялись на дикие планеты. Другие выжидали, пока не появятся первые признаки приближения смерти, и тогда решали, что еще вполне готовы к переменам. Третьи оставались здесь и умирали в свой срок.

Я знал, что такое страх умереть, – это знание подарил мне удар боло в джунглях.