* * *

— Ты все больше и больше становишься человеком, которого мне следует избегать любой ценой, — сказал Икуза, и Барахольщик включил записывающее устройство. Киллан засмеялась. Они находились в кабинете Икузы в здании «Ниппон Кейо» в Синдзюку.

Икуза развернулся в кресле, чтобы лучше видеть ее.

— Все чаще и чаще меня посещает мысль убить тебя, пока ты меня окончательно не погубила.

— Возможно, когда-нибудь ты попытаешься это сделать, — парировала Киллан Ороши, нисколько не испугавшись. — Было бы занятно поиграть с тобой в эту игру.

Икуза бросил на нее свирепый взгляд.

— Смерть не игрушка, Киллан. Пора бы тебе это понять.

— О, я прекрасно понимаю, — возразила она. — Только мне плевать.

— Когда-нибудь, — сказал Икуза, — ты действительно увидишь, что это не одно и то же.

Киллан бросила пиджак на стол Икузы, села на стул, повернувшись к большому окну. — Токио для меня как сестра, которую мне всегда хотелось иметь, но которой у меня никогда не было. Я ни дня не смогла бы прожить, не слыша стука его сердца. Нет мне жизни без магазинов в Акихабаре, где продают электронику со всего света, без панков, толкающих свое барахло в Уэно, без бессмысленных, но ярких неоновых огней рекламы. Япония — край примитивной и прекрасной, как секс, жизни, протекающей за омерзительно упорядоченным фасадом. В этот край приглашает лозунг: «Добро пожаловать в постатомный век!»

Кузунда Икуза смотрел на нее с важностью политикана, наблюдающего за предвыборной кампанией своего соперника.

— Жаль, что ты родилась женщиной, — подытожил он. — У тебя не только мужской ум, но и мужское честолюбие.

— Честолюбие — или его нехватка — привело моего папашу к банкротству, — сказала Киллан. — Мне приходится компенсировать эту нехватку. Он бы никогда не попал в такую зависимость от тебя, будь у него хоть унция убежденности. Он позволял другим людям уговорить его заключать сделки, которые подтачивали ресурсы «Накано». И теперь от банкротства и сеппуку его хранит только «Нами».

— Он может считать, что ему чертовски повезло, что «Чиода Сентрал Банк», контролируемый нами, ссудил ему достаточный капитал, чтобы продержаться хоть немного.

— Благодаря ТВОЕЙ политике, проводимой в ТВОИХ офисах. — Икуза пожал плечами. — Но вы сами порой прибегали к кабальным сделкам. — Это не вина отца! — воскликнула она. — Другие подталкивали его к этому. — Иногда ты кажешься вполне взрослой, — сказал Икуза, — а то вдруг начинаешь говорить наивные вещи, как, например, сейчас. Можно подумать, что у вас с отцом нежнейшие отношения. Да и нечего его защищать: он президент «Накано», и ему отвечать за все действия его компании.

— Ты разорил «Накано». Разбил ее вдребезги. — А ты что, думала, мы можем позволить себе швырять деньги на фирму, которая идет к банкротству, да еще так, чтобы у нее перышки не помялись? Нам надо защищать свои инвестиции. Поэтому пришлось пойти на смену руководства.

— Поставив у руля преданных вам людей. — Думай, как хочешь. Но ты от этого только выиграешь. Я обещал тебе хороший пост в «Накано», если ты будешь сотрудничать с нами.

— Мне нужно не это. — Киллан встала, крошечная по сравнению с габаритами Икузы. Тем не менее человек-гора поглядывал на нее с уважением. — Я хочу, чтобы ты внедрил меня в банк «Чиода».

Кузунда Икуза расхохотался так, что стол задрожал, как от землетрясения.

Киллан и бровью не повела.

— Ты совершаешь ошибку, потешаясь надо мной, — холодно проговорила она.

— Я вовсе не над тобой смеюсь, Киллан, — оправдывался Икуза, вытирая слезы толстым, как сарделька, пальцем, — а над твоими чудовищными амбициями. Иногда мне кажется, я нащупал их предел, но ты всегда удивляешь меня, ставя все новые и новые.

— Мне кажется, я рассуждаю логично, — сказала Кил-лан. — Песенка «Накано» спета. Если не сейчас, то очень скоро. Сейчас она не более чем пузырь, надуваемый вами. Вот «Чиода» — это другое дело. Будучи Центральным банком, он контролирует множество фирм. «Чиода» — это сила, и я хочу ее.

Икуза провел пальцем по подбородку.

— Иногда ты говоришь как взрослая, но в большинстве вопросов ты — чистое дитя. Но в любом случае тебе пора бы понять, что вы с отцом не можете обладать полной информацией. Теперь, когда осуществлено слияние «Накано» и «Сфинкса», мы вступаем в заключительную стадию нашей операции. Если «Накано» и считать пузырем, как ты говоришь, то теперь он наполняется, — и не только преданным нам персоналом, но и интеллектом. На него будут трудиться лучшие умы страны.

Мы оставили в неприкосновенности научно-исследовательский отдел «Накано», когда начали демонстрировать компанию в связи с тем, что деньги, ссуженные «Чиодой», кончились. Мы использовали фирму твоего отца как наживку. А он этого так и не понял.

Нам была нужна — нужна позарез — технология «Сфинкса» Тандзана Нанги. Но как ее заполучить? Нанги обезопасил свою фирму против захвата и экспроприации, его невозможно подловить на какой-нибудь взятке: чертов старик неподкупен. Надо было просто застать его врасплох. И вот, выставив научно-исследовательский отдел «Накано» в качестве наживки, мы еще в придачу оказали давление на Нанги.

В результате произошло слияние «Накано» и «Сфинкса». Нанги считает, что он сможет в будущем подмять под себя «Накано». Кроме того, ему нужна научно-исследовательская база не в меньшей степени, чем нам нужна его технология. Но он ничего не получит, а вот мы уже получили «Сфинкс» — а это равносильно смерти Нанги. Неделю назад научно-исследовательский отдел «Накано» был переброшен на одно незначительное предприятие по переработке нефти в Кобе.

У Барахольщика тряслись руки от возбуждения. Значит, Икуза все-таки расставил западню для Нанги! Он тщательно проверил магнитофон, чтобы удостовериться, что каждое слово этого бессмертного монолога записалось. Он хотел немедленно покинуть убежище, чтобы позвонить Нанги и передать ему эту ценную информацию, но что-то задерживало его, что-то подсказывало ему, что сейчас может раскрыться, какая роль в этой драме предназначалась для Киллан.

Кузунда Икуза засмеялся: — Терпение, Киллан. Будь довольна тем постом в «Накано», который я для тебя приберег. Работа заберет у тебя излишек энергии. «Чиода» от тебя не убежит. Кроме того, это было бы рискованно. Что подумали бы твои друзья-революционеры, как ты их называешь, узнав, где ты работаешь? Уж, конечно, начали бы говорить, что ты «продалась власти имущим».

— А пошли они к черту! — огрызнулась Киллан. — Надоели они мне хуже горькой редьки. В основном это маленькие людишки с таким же узким кругозором, как у «власть имущих», с которыми они собираются воевать. Конечно, до них не доходит ирония ситуации, как не доходит, до чего мелка их так называемая философия. Они хотят «мир насилья разрушить до основанья». Ну, а чем они собираются заменить разрушенное? Вот этого-то они и не знают.