— Ты когда-нибудь выключишь это дерьмо?

Я изо всех сил двинула его фонарем по голове.

И промахнулась. Его словно что-то предупредило. Он так и не обернулся. Двинул назад локтем, попал в фонарь — тот вылетел из моей руки, — потом так сильно ударил меня в грудь, что я, шатаясь, повалилась на пол рядом с кроватью. Фонарь опять куда-то покатился и погас уже навсегда. Однако, падая, я увидела при мимолетной вспышке летящего фонаря, что грек прыгнул к двери, а Саймон вслед за ним. В дверях же стояла полностью одетая Даниэль с широко раскрытыми, сверкающими глазами и приоткрытым ртом.

Она отступила, пропуская мужчину, а потом вроде бы лениво, но тем не менее по-змеиному быстро встала на пути у Саймона. Беглец пронесся по коридору к окну в ее комнате, Саймон же налетел на Даниэль. Она охнула, когда он всем своим весом вдавил ее в дверной косяк. Он остановился.

При слабом сером свете из коридора мне были видны лишь неясные очертания, но, по-видимому, она в него вцепилась, так как он, задыхаясь, сказал хриплым голосом:

— Да пусти же меня, — а она засмеялась гортанным смехом.

Где-то в коридоре хлопнула дверь. Саймон резко дернулся и произнес очень тихо:

— Ты что, не слышишь? Пусти, а то больно будет.

Я еще не видела его в раздраженном состоянии, и тут до меня внезапно дошло, что он сердит. Но по всей вероятности, Даниэль не очень-то приняла это во внимание, потому что запыхтела и хриплым голосом проговорила:

— Продолжай в том же духе. Мне это нравится.

На секунду воцарилась ледяная тишина, а потом группа у двери словно взорвалась. Девушка отлетела в сторону с такой силой, что выдох из ее груди перешел в резкий крик — главным образом в нем звучало удивление. Прежде чем она опомнилась, Саймон бросился к окну и стал дергать задвижку.

Оконная створка проржавела, и, по-видимому, понадобилось много трудов, чтобы раскрыть ее. Когда она со скрипом стала открываться, я услышала на другом конце здания, подобно эху, скрип ржавых петель и звук падения на землю тяжелого тела. Шаги простучали и ускользнули во мрак.

Саймон стоял на подоконнике — огромный темный силуэт на фоне сереющего неба, — готовясь к прыжку, дабы захватить добычу, но тут к нему стрелой подлетела Даниэль и вцепилась ему в руку:

— Саймон… Саймон, пусти его… Саймон, дорогой, к чему весь этот шум?

Несмотря на его недавнюю ярость, она прижалась к нему, в ее умоляющем голосе за сексуальными обертонами таился страх.

— Саймон, не надо! Он был со мной. Понимаешь? Со мной.

Его рука упала с задвижки. Он обернулся:

— Что? Что ты имеешь в виду?

— То, что говорю. Он был у меня. Просто приходил в гости.

Я отозвалась с пола у кровати, где все еще продолжала сидеть:

— Это правда. Я их слышала.

Она засмеялась, но не так уверенно, как обычно. Он отпихнул ее, как нечто ненужное, и легко спрыгнул в комнату.

— Понятно. Все равно он удрал. Камилла, с тобой все в порядке?

— В совершеннейшем. А свет здесь есть?

— Думаю, лампочка вывинчена. Секундочку. — Он, кажется, шарил у себя по карманам. — А что ты там делаешь внизу? Этот гад ударил тебя?

— Да, но все в порядке. Я просто… Я старалась вам не мешать.

Пошатываясь, я встала и села на кровать как раз в ту минуту, как Саймон нашел спички. Он зажег одну и принялся разглядывать меня. Я слабо улыбнулась ему. Он был одет лишь в серые фланелевые штаны. Пот блестел у него на груди, и темная блестящая струйка крови текла из раны на шее в том месте, где темнел загорелый треугольник от выреза рубашки. Он прерывисто дышал, а глаза его впервые не казались холодными и насмешливыми.

Я с тревогой спросила:

— А ты как?

— Не бери в голову. Нам обоим досталось по заслугам, увы.

Раздраженно заговорила Даниэль:

— И чего ради вы стали драться?

Он резко ответил:

— Девочка моя дорогая, он напал на меня. Что, по-твоему, мне следовало делать?

Он зажег еще одну спичку и стал искать лампочку.

Я полюбопытствовала:

— Это ведь был Димитриос?

Саймон, вытаскивая лампочку из раковины, бросил на меня мимолетный удивленный взгляд. Даниэль с притворным изумлением повернула голову и улыбнулась с присущим ей выражением — будто кот при виде сливок.

— Так ты узнала его? Разумеется.

Саймон выволок деревянный стул и, взгромоздясь на него, стал ввинчивать лампочку в патрон. Резко вспыхнул свет, осветив беспорядок в голой комнатенке. Он слез со стула, глядя на меня:

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Абсолютно. Только, Саймон, а где же Найджел?

— Не имею понятия. Спать он явно не ложился.

Несмотря на беспорядок на кровати, было видно, что на ней никто не спал. Поколебавшись, Саймон повернулся к Даниэль. Она стояла около двери, с ленивой грацией прислонившись к стене. Глаза ее казались продолговатыми и сонными под густыми ресницами. Вытащив из кармана сигарету, она закурила и бросила спичку на пол. На протяжении всей этой процедуры взгляд ее был сосредоточен на Саймоне, она разглядывала его.

Он решительно спросил:

— Так ты говоришь, что он был с тобой? И как он вошел?

— Я впустила его.

— Через дверь?

— Нет. В окно.

— Да ладно, Даниэль. Твое окно в двенадцати футах от земли. Только не говори, что ты связала простыни или спустила свои волосы. Ты сама открыла ему дверь или у него есть ключ?

Его холодный тон заставил ее ответить сердито:

— Не понимаю, какого черта тебя это волнует, но да, я открыла ему.

— Меня очень волнует то, что твой гость рыскал там, где находиться не имел ни малейшего права. Существует еще одна маленькая деталь: он набросился на меня явно с намерением избить, если не хуже. Что он делал в комнате Найджела?

— Да почем я знаю?

— В конце концов он выпрыгнул из твоего окна. Мог бы сделать это и сразу. Так почему же не выпрыгнул?

— Через дверь легче и тише. Ключ в замке.

— Тогда зачем он зашел сюда?

Она пожала плечами:

— Вероятно, услышал твои шаги и спрятался здесь, чтобы ты его не заметил. Не знаю.

— Откуда он знал, что в комнате никого нет?

— Я ему говорила, что почти во всех комнатах никого нет, вот он, наверное, и рискнул. Ну, я устала от всего этого, устала от этих допросов и иду спать.

Она потянулась и зевнула, как кошка, демонстративно и грациозно, показав все свои красивые зубы и бледно-розовый язык. Потом она повернула голову, и ее огромные сонные глаза вызывающе посмотрели на меня. Саймон наконец нашел в кармане штанов пачку сигарет; протянув мне одну, он наклонился, чтобы дать мне прикурить. Он опять дышал ровно. Если бы не ссадина на шее и не слабо поблескивавший пот, высыхающий на его коже, вам бы и в голову не пришло, что еще несколько минут назад он в кромешном мраке боролся за свою жизнь.