— Ох, Люси, — выдохнула Шарлотта, не успела я переступить порог, — как хорошо, что ты здесь!

Ей крупно повезло. Домой я пришла только потому, что мне было не с кем пойти в бар после работы, кроме Барни и Слейера — двух неандертальцев из отдела рассылки.

— Что стряслось? — испуганно спросила я.

— Карен, — выдавила Шарлотта.

— Где она? Она ранена? Что с ней?

Тут из своей спальни вырвалась Карен — вся растерзанная, с красным, зареванным лицом — и швырнула в стену прихожей стаканом, который разлетелся вдребезги.

— Подонок, подонок, подонок! — визжала она.

Да, с Карен явно происходило что-то не то, но, по крайней мере, физически она была в полном порядке, разве что всклокоченные волосы следовало бы расчесать. От нее сильно пахло спиртным.

Тут она заметила меня и заорала:

— Это все ты виновата, Салливан, дрянь тупая!

— Виновата? В чем? Я ничего такого не сделала, — запротестовала я, пугаясь и моментально почувствовав себя виноватой.

— Да, да, виновата! Ты меня с ним познакомила! Если б я не встретила его, то не влюбилась бы. То есть, конечно, я в него не влюблена, я его ненавижу! — взревела она, опять убежала к себе и бросилась на кровать лицом вниз.

Мы с Шарлоттой кинулись следом.

— Что-то с Дэниэлом? — вполголоса спросила я Шарлотту.

— Не смей произносить его имя! — немедленно отреагировала Карен. — Чтобы в этой квартире больше никто никогда его имени вслух не поминал!

— Ты ведь у нас штатная старая дева? — еле слышно шепнула мне Шарлотта.

Я кивнула.

— Так вот, твоего полку прибыло.

Значит, союз Карен и Дэниэла потерпел крах?!

— Что случилось? — рискнула спросить я у Карен.

— У меня с ним кончено, — хлюпнула она, дотянувшись до стоящей у кровати бутылки бренди и отпив большой глоток. Бренди там оставалось уже меньше половины.

— Почему у тебя с ним кончено? — с живым интересом спросила я. Странно, мне казалось, Дэниэл ей очень нравится.

— Смотри, Салливан, не забывай. Это я порвала с ним, а не наоборот.

— Ладно, — занервничала я. — Но почему?

— Потому что… потому что…

По ее лицу опять покатились крупные слезы.

— Потому что… я спросила, любит ли он меня, а он сказал, он сказал, что он… он… он…

Мы с Шарлоттой вежливо ждали, пока она дойдет до сути.

— …он… меня… не любит, — наконец выговорила Карен и снова заревела белугой. — Он меня не любит, — повторила она, глядя на меня блуждающим, жалобным взором. — Можешь поверить? Он сказал, что не любит меня.

— Карен, в утешение тебе могу сказать только, что я знаю, каково это. Если помнишь, Гас бросил меня всего две недели тому назад.

— Не пори чушь, — сиплым от слез голосом возразила она. — У вас с Гасом все было несерьезно, а у нас с Дэниэлом — серьезно.

— Я относилась к Гасу очень серьезно, — отрезала я.

— Ну и дура, — сказала Карен. — Все видели, что он шальной, ненадежный и безответственный. А у Дэниэла хорошая… хорошая работа!

Конец фразы потонул в новом приступе рыданий, и я уже не могла разобрать ни слова. Там было еще что-то о Дэниэле, его собственной квартире, о дорогой… шине, что ли? Нет, нет, прошу прощения, дорогой машине.

— Такие вещи со мной не случаются, — всхлипывала она. — Это в мои планы не входило.

— Со всеми случается, — мягко возразила я.

— Нет, не со всеми! Со мной не случается!

— Да нет же, Карен, такое случается со всеми, — убеждала я. — Вот, например, мы с Гасом…

— Ты меня с собой не равняй, — взвизгнула она. — Я не то что ты. Тебя мужики бросают и тебя тоже, — кивнула она на Шарлотту, — но со мной такое не проходит, потому что я не позволяю.

Мы с Шарлоттой закрыли рты.

— О господи, — снова запричитала Карен, — как же мне теперь ехать в Шотландию? Я всем рассказала о Дэниэле, о том, какой он богатый. И мы ведь собирались поехать на машине, а теперь мне придется самой платить за билет, и я хотела купить тот пиджачок в «Морганз», а теперь не смогу. Подонок!

И опять потянулась за бутылкой бренди.

Бренди было очень старое, многолетней выдержки — такое богатые бизнесмены дарят друг другу на Рождество, и вовсе не для того, чтобы пить. Этой бутылке положено быть скорее украшением домашнего бара, весомым доказательством материального благополучия, а не напитком, который смешивают с имбирным пивом.

— Откуда оно у тебя? — спросила я Карен.

— Прихватила из квартиры этого гада, когда уходила, — злобно процедила она. — Жалко, ничего больше не взяла!

И снова полились слезы.

— Такая квартирка — прелесть, — рыдала Карен, — и я еще хотела заново ее обставить, уговорить его купить эту кровать ажурной ковки, как в «Эль — домашний уют». Какой же он мерзавец!

— Надо ее как-то привести в чувство, — сказала я Шарлотте.

— Может, заставим ее что-нибудь съесть? — предложила Шарлотта. — Да я и сама бы не отказалась.

Но в холодильнике, как всегда, не было ничего, кроме обезжиренных йогуртов с истекшим сроком годности.

Поэтому мы отправились в любимый индийский ресторанчик, где посеяли замешательство и растерянность среди персонала, потому что все знают, что мы приходим сюда только по воскресеньям.

— Слушай, я-то был готов поклясться, что сегодня понедельник, — по-бангладешски обратился Али к Кариму, когда мы втроем вошли в зал и сели за тот же столик, что и всегда.

— И я тоже, — согласился Карим. — Но, наверное, все-таки воскресенье. Здорово, закроемся на час раньше. Ладно, ты неси им вино, а я скажу шефу, что они здесь, и можно ставить на плиту тикка масала из курицы. Надо же, совсем в голове помутилось. Если б не они, так и думали бы, что понедельник.

— Вы не принесете нам бутылку вашего белого вина? — попросила я Али, но Карим уже открывал ее за стойкой бара. У индусов мы всегда заказывали одно и то же — они даже перестали приносить нам меню. Одно овощное бирьяни, два тикка масала из курицы, плов и белое вино. Разнилось только количество бутылок, но меньше двух мы никогда не брали.

В ожидании еды нам удалось наконец составить себе ясную картину того, что произошло между Карен и Дэниэлом.

Видимо, Карен была убеждена, что Дэниэл в нее влюблен, и приготовилась к скорому объяснению. Тогда у них осталось бы время на покупку обручального кольца до поездки в Шотландию, где планировалось сообщить радостную новость родителям Карен. Но Дэниэл, как на грех, с объяснением не спешил, и Карен сочла за благо взять дело в свои руки, тем более что дата отъезда в Шотландию неуклонно приближалась. Итак, совершенно уверенная в положительном ответе, она спросила Дэниэла, любит ли он ее. А Дэниэл форменным образом увильнул от ответа, сказав ей, что он прекрасно к ней относится. Очень хорошо, не отставала Карен, но любит ли он ее?