— Как ты это сделал?! — ошарашенно повернулся Муха.

Таррэн, находясь все в том же странном озарении, вытащил еще одну стрелу.

— Таррэн, ты гений! — восторженно выдохнул Весельчак, прикинув число трупов внизу.

Эльф только улыбнулся уголками губ и снова спустил тетиву.

— Нет, ты бог! — почти завопил рыжий, когда вдалеке полыхнул еще один столб ревущего огня, и звериная армия вновь забурлила, превратившись в сплошную мешанину из тел, зубов, клыков и хвостов, в которой все были против каждого и каждый — против всего белого света. А где-то за деревьями еще один гигантский факел взмыл чуть не до небес, заставив обеспокоиться даже саламандру, но быстро опал, потому что вторая медведица тоже скоропостижно померла, оставив осиротевших тварей в одиночестве.

Поняв, что не все потеряно, а вожаки не так уж неуязвимы, как всегда казалось, Стражи моментально пришли в себя и уж тут не упустили ни единого шанса. Вокруг темного эльфа мгновенно образовалось плотное кольцо из лучших лучников, что только были, которые загородили драгоценного ушастого от всяких посягательств извне. И почти одновременно с этим с крепостной стены, как по команде, слетела лавина стрел, от которой разномастная живность внизу гибла сотнями и тысячами. Сплошная масса живых тел, сплетенная в страшноватый клубок, отчаянно взвыла, заревела, истошно завизжала и бешено заметалась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, попыталась забиться в норы, в малейшие щелки, но не могла спастись, потому что острые жала были буквально повсюду. И они сыпались и сыпались сверху, словно кровавый дождь, тяжело роняющий окрашенные свинцом капли и каждую секунду уносящий с собой чьи-то слабые жизни.

— Таррэн! — ликующе крикнул откуда-то сбоку Стриж. — Я готов тебе доверить свой десяток!

— Всего-то? — усмехнулся эльф, рассыпая стрелы широким веером и умудряясь держать в воздухе сразу семь, пока восьмая только срывалась с тетивы, а первая уже пронзала цель.

Светлые, жутковато улыбнувшись, присоединились к собрату.

— Три дам под начало! — пораженно застыл Страж. — Каждому! Слушай, может, вы малость задержитесь у нас в гостях? Честное слово, из вас получатся отличные Сторожа!

Перворожденные оглянулись на восхищенные лица вокруг, мысленно прикинули количество слухов, которые начнут бродить по заставам после этой ночи, и неопределенно хмыкнули. Нет уж, не хватало еще прослыть среди смертных героями. Но после того чуда, что сотворил сегодня Таррэн, в глазах светлых заплясали злорадные огоньки: теперь-то исход этой битвы уже не так очевиден!

— Гончие! — вдруг выдохнул кто-то самый зоркий, заставив темного эльфа отвлечься и напряженно всмотреться вдаль. — Вернулись!

— Вовремя…

— Думаешь, рискнут? — с сомнением спросил кто-то другой.

— Должны, — задумчиво отозвался Муха. — Кроме них, тут никто не поможет.

— Что они «должны»? — немедленно заинтересовался Таррэн.

Сторож с досадой дернул щекой и неприязненно глянул в сторону беспокойно заозиравшейся саламандры: та словно почуяла неладное, как-то подобралась, ощетинилась, подняла шипастый гребень на хребте и задышала чаще, чем обычно. Ее желтые глаза опасно сузились, длинный хвост, терявшийся где-то в необозримой дали, она подтянула к себе и воинственно вскинула вверх, продемонстрировав усыпанный острыми шипами кончик. Затем негромко зашипела и на пару мгновений приподнялась на задних лапах, словно пыталась оглядеть выжженное поле с максимальной высоты. Пару долгих секунд громадная тварь изучала свое потрепанное воинство, что еще продолжало упорно, но уже без особого энтузиазма лезть на стены. Увидела множество корчащихся на земле тел, насквозь пронзенных острыми стрелами, залитое кровью пространство вокруг себя. Недолго подумала, оценила пошатнувшееся равновесие, закономерно не нашла сразу двоих своих ведущих, без которых управлять таким огромным количеством тварей становилось все сложнее, затем просчитала потери, явно нашла их неприемлемыми… и решительно повернула прямо к заставе.

— Вот гадство! — приглушенно ахнул Муха. — Если они не справятся, она дыхнет прямо здесь! Торкова задница! Нас же живьем изжарит! Белик, зараза, где же ты шляешься…

Таррэн мысленно содрогнулся, едва представив, что случится, если эта громадина доберется до стены. Судя по всему, саламандра пока не использовала огонь только по той причине, что не хотела тратить свое редкое умение зря. Иными словами, собралась сейчас просунуть свою морду за крепостную стену, как в огромную банку с пауками, и дохнуть всего один раз. Недолго, но зато очень качественно. Так, чтобы наглые смертные за пару секунд лишились всех своих преимуществ и гарантированно перемерли тут, как мухи в кастрюле с кипящим маслом.

Эльф прикусил губу, лихорадочно раздумывая, как ее остановить. Даже решил рискнуть и во второй раз коснуться своей дремлющей силы. Однако саламандра так же неожиданно остановилась: кажется, что-то помешало ей сделать необходимые несколько сотен шагов до вожделенной цели. Вернее, не что-то, а кто-то, и этот кто-то был очень настойчив.

Таррэн лишь спустя пару минут после того, как гигантская ящерица вдруг застыла на месте, сообразил, что крохотные черные точки, пляшущие вокруг здоровенной твари, не что иное, как юркие Гончие, вцепившиеся в нее со всех сторон подобно настоящим псам. Некрупным, но злым и совершенно озверевшим от отчаяния. Сколько времени они выжидали удобного момента для нападения, никто не знал. Сколько они терпели, скрежеща зубами от бессильной ярости и судорожно сжимая кулаки, но не смея вмешаться. Сколько хоронились в опасной близости от многочисленного войска, рискуя в любой момент быть обнаруженными. Возможно, с самого начала, а может, добрались до родной заставы чуть позже и потом просто наблюдали, торопливо выискивая слабые места у неуязвимого вожака. В конце концов, именно за ним они уходили в этот рейд и именно он был их главной целью. Но теперь у них просто не осталось выбора. Почти не осталось времени на раздумья: угроза для заставы была слишком велика. И они не стали ждать.

Разумеется, Гончие прекрасно понимали, что все их усилия — лишь слабые потуги, направленные на то, чтобы развернуть страшного врага на себя. Но знали также и то, что должны, просто обязаны это сделать. Ради друзей, ради заставы, ради выживания Диких псов. Ради обитателей мирных деревень, наконец. Ради света, жизни и надежды на лучшее. Они не могли позволить заставе погибнуть и потому жалкими репьями повисли на радужно мерцающих боках саламандры, намертво вонзив в узкие щели между чешуей свои мечи и кинжалы, безжалостно кромсая то, до чего могли дотянуться. А совсем небольшая на фоне огненной ящерицы хмера с яростью вонзила в одну из чешуйчатых лап острые зубы.

Конечно, все это — мелочи, сущие пустяки, которые не могли причинить ей большого вреда. Траш волочилась за раздраженно взревевшей зверюгой как невесомая пушинка, Гончие метались вокруг нее бешеными зверями, едва уворачиваясь от тяжелой булавы на неистово хлещущем хвосте, чудом избегая острых зубов и стараясь не угодить под кривые когти. Но эти комариные укусы прекрасно отвлекали, раздражали и заставляли саламандру позабыть о заставе и хотя бы на время упустить из виду еще одну крохотную фигурку, что каким-то чудом запрыгнула на шипастый загривок и, пока остальные занимали все ее внимание, стремительно пробиралась меж высоких костяных игл к заветной шее.