«Великий Посол Западных Буддистов Рета-Ригден [Н. К. Рерих] изъявил согласие обождать еще сутки, а потому обоим губернаторам предлагается немедленно прибыть в ставку Главнокомандующего Востоком Тибета».

Но ответа на такое столь категоричное послание не последовало, и ни один из губернаторов из Нагчу не приехал.

13 октября 1927 года к Рерихам прибыл гонец, он выразил большое удивление, почему Рерихи еще стоят здесь, а не едут прямо в Нагчу. Затем он сообщил всякие интересные подробности, которые несколько насторожили Рерихов. Оказывается, что полковник Ф. М. Бейли, английский резидент в Сиккиме, и генерал Бахадур Ладен Ла находятся в Гянзе. Было несколько странным, что в это время года Ф. М. Бейли спешно выехал в горную часть Тибета, наиболее близко расположенную к Лхасе, и что о прибытии Рерихов в Лхасе знали еще тогда, когда экспедиция подходила к Улан-усу.

Это означало, что в дело о пропуске Рерихов в Лхасу вмешалась еще одна сторона — разведка Англии. Тогда, в августе, английские власти ждали, что Н. К. Рерих приедет в Индию, чтобы через Сикким, ближним путем, попасть в Тибет. 10 августа 1927 года в официальном письме из Министерства внутренних дел говорилось:

«Я высылаю экземпляр бумаги, упомянутой ниже, относительно предполагаемого визита профессора Рериха в Тибет и прошу предпринять шаги, чтобы предотвратить въезд этого русского через любые порты в Мадрасском, Бомбейском и Бенгальском президентствах, если он предпримет таковую попытку».

Именно поэтому полковник Ф. М. Бейли вынужден был немедленно приехать в Гянзе. Английское колониальное правительство Индии рекомендовало Ф. М. Бейли следить за возможным развитием событий вокруг неожиданно объявившейся на подходах к Лхасе экспедиции Н. К. Рериха и требовало от полковника решительных действий — «Вы должны немедленно проинформировать правительство Индии, как только получите известия о движении Рериха в Тибет».

Николай Константинович все же не хотел верить в то, что его друг Ф. М. Бейли хоть как-то причастен к задержке экспедиции.

17 октября неожиданно выяснилось, что главнокомандующий Кап-ши-па уезжает на следующий день, а разрешения на пропуск экспедиции в Лхасу все еще не выписано. Николай Константинович в ультимативной форме заявил о необходимости срочной встречи с генералом, и после продолжительных переговоров ему назначили время на 10 часов утра следующего дня.

Палатки главнокомандующего уже сворачивались, войско собиралось оставить лагерь. Н. К. Рерих на следующий день окончательно убедился, что попал в труднейшую ситуацию. Кап-ши-па не захотел излагать в письме то, что Н. К. Рерих намеревался сказать Далай-ламе при личной встрече, и предложил ему попробовать самому написать в Лхасу по-тибетски. Каково же было удивление генерала, когда Юрий быстро и красиво стал писать на тибетском языке. После такого поворота дел главнокомандующий пообещал, что пришлет к Рерихам гонца, который и отвезет его в Нагчу. Однако ни гонец и никто другой так и не приехал. Кап-ши-па решил ретироваться и больше не вмешиваться в противостояние Великих иерархов, каковыми были Н. К. Рерих и Далай-лама.

Конверт с посланием к Далай-ламе пока оставался у Рерихов: «Посол Собора Западных Буддистов Рета-Ригден прибыл 10-го числа сего месяца в Чортен-Карно. С тех пор вот уже восемь дней, как Посольство бесцельно стоит здесь. Паспорт Посольства, выданный далай-ламским представителем в Урге, уже послан в Нагчу. Несмотря на это. Посольство принуждено оставаться здесь. Если Посольству не будет позволено на днях двинуться в Нагчу, то всей идее Посольства, а также Учению Благословенного будет нанесен непоправимый вред. Посол Рета-Ригден — человек Великой Страны, и если Посольство будет принуждено долго оставаться на холодном нагорье, то Правительство Соединенных Штатов Америки, а также все члены Буддийского Собора будут чувствовать себя весьма оскорбленными.

Каждый день кто-либо из состава Посольства заболевает. Вчера заболела супруга Посла и полковник, начальник охраны Посольства. Близ Чортен-Карно, в пути, с секретарем Посольства случился припадок горной болезни. Если один из девяти членов Посольства скончается или заболеет, то это будет причиной многочисленных осложнений, ответственность за которые полностью падет на пограничные власти. Доктор Посольства свидетельствует, что здоровью членов Посольства может быть нанесен непоправимый вред, тем более что некоторые лекарства кончаются. Если Посол не будет иметь возможности вести переговоры. Учению Будды будет нанесен большой вред.

24-го числа будущего месяца в Америке соберется Буддийский Собор. Если к этому числу не будет получено письма от Посла из Лхасы, весь Собор почувствует себя оскорбленным. Потому губернаторы Нагчу должны оказать полное содействие Посольству, в противном же случае будет причинен непоправимый вред. Скорейше прошу прислать соответствующий ответ».

Николай Константинович размышлял, что же предпринять дальше. Английского резидента, полковника Ф. М. Бейли, Н. К. Рерих считал своим хорошим другом. Он не понимал, что же могло явиться причиной их задержания на перевале совсем рядом с Нагчу. Неужели инцидент, произошедший во время еще первой встречи с главнокомандующим тибетскими войсками Кап-ши-па, когда генерал пригласил Николая Константиновича в свою ставку?

Тогда Н. К. Рерих, во главе представительства экспедиционного каравана, впервые отправился к Кап-ши-па. Впереди делегации шел участник экспедиции Ламанжапов с изготовленным в Урге флагом, потом Н. К. Рерих, а за ним Юрий и Н. В. Кордашевский. По местному обычаю все были без оружия, дабы показать доверие и не оскорбить главнокомандующего. По дороге в ставку Юрий стал терять сознание из-за резкой перемены давления. Совсем недавно они преодолели очень трудный горный перевал, и Юрий попросил доктора Рябинина присоединиться к посольству.

Несмотря на плохое самочувствие Юрия, отменять свой визит Николай Константинович не захотел. Пришлось идти еще 8 километров. На полдороге у Юрия случился приступ, и его сняли с лошади. Но и это не остановило Николая Константиновича.

Тут подъехал тибетский чиновник от главнокомандующего и объяснил, что Николай Константинович должен немедленно ехать к генералу. Не имея возможности говорить по-тибетски без переводчика, Николай Рерих решил, что, передав подарки, он сразу же вернется обратно.

Не доезжая шагов трехсот до ставки, тибетцы знаками попросили Н. К. Рериха и его спутников слезть с коней. После этого началась невероятная чехарда. Подошли какие-то чины, судя по всему, приближенные главнокомандующего, и что-то стали показывать, о чем-то говорить и возбужденно жестикулировать. Н. К. Рерих старался объяснить по-английски, что он не может ждать и что хочет только передать подарки и вернуться в экспедиционный лагерь.

Тибетцы, не поняв ни слова, посчитали, что Н. К. Рерих обиделся за задержку, тут же принесли часы, чтобы на них показать, сколько осталось до аудиенции у главнокомандующего.

Затем выяснилось, что делегацию ожидали к 5 часам вечера, а было еще 11 часов утра. Тибетцы принесли круглые подушки, предложили Н. К. Рериху немного отдохнуть, и ушли. Осталась только толпа зевак, разглядывавшая диковинных европейцев.